– Я не собиралась тебя дразнить. Не хотела, чтобы мое присутствие стало поводом для сожалений.
– Если ты полагаешь, будто я жалею, что прикасался к тебе, то ошибаешься. Я жалею о том, чего не сделал.
Взглянув на него, она поцеловала уголок его рта.
– Я бы не стала тебя останавливать.
Оуэн застонал.
– Не могла бы ты не говорить мне это? Хоть раз солгать?
– Ладно. Я жалею, что ты целовал меня. Ведь, уехав, я не смогу даже обернуться и вспомнить это. Подчас лучше вообще не знать страсти.
– Делфайн... – со стоном сказал он. – Извини.
– Не надо. Все чудесно, но неразумно. Это мгновение слабости и желания всегда будет стоять между нами.
Принцесса встала и ушла в дом.
Делфайн не могла не заметить, что следующие несколько дней их с Оуэном отношения были натянутыми. Девушка понимала – он винит себя, но на деле поддразнивать его начала она. А Оуэн не из тех, кого можно безнаказанно дразнить.
Она зашла слишком далеко. Как обычно.
Ища способ хоть слегка оправдаться, она задумала научиться печь торт. Лидия говорила, что любимый торт Оуэна – со сливочной помадкой, и Делфайн вознамерилась сотворить легчайший, воздушнейший, самый восхитительный торт на свете. Даже лучше, чем у Лидии.
– Или хотя бы не хуже, – прошептала Делфайн, смешивая ингредиенты. Права на ошибку у нее нет. Лидия отправилась в город с Николасом, который так вжился в здешнюю обстановку, что Делфайн иногда начинала сомневаться – может, ему лучше быть ковбоем, а не телохранителем? Так что никто не мог проконсультировать Делфайн.
Она так увлеклась делом, что не сразу услышала стук в дверь. Однако посетитель был настойчив:
– Лидия, проклятие, открывай, я тут поджарюсь!
– Иду, – откликнулась Делфайн. – Только вытру руки.
В проеме двери стоял крупный раздраженный мужчина.
– Сколько можно возиться? Я едва не полез через окно.
– Простите. Я не слышала. Заходите. Вы ищете Лидию? Или Оуэна?
Незнакомец двинулся за ней по пятам.
– Я пришел повидать Оуэна, у нас с ним дела. Но теперь, когда я убрался с проклятой жары, можно не торопиться. Ты кто? Есть дома еще кто-нибудь?
Что-то в его тоне не понравилось Делфайн. И смотрел он на нее странно.
В душе начала подниматься паника, когда девушка поняла, что оказалась один на один с незнакомцем. Телохранители обычно отсеивали нежелательных людей, и Делфайн, привыкшая .к ощущению безопасности, действовала иногда, не подумав. Но люди сюда всегда заходили свободно. Лидия впускала их. Разговаривала с ними. И Оуэн тоже. В доме бывали друзья, соседи, деловые партнеры. Очевидно, и этот человек тут не чужой.
Вобрав в легкие воздух, Делфайн попыталась вспомнить, как внушать другим уважение, держать дистанцию.
– Кто вы? – спросила она, но голос ее предательски дрожал.
Мужчина хитро улыбнулся. Его улыбка испугала ее.
– Не волнуйся. Оуэн меня знает. Живу по соседству. Он упоминал – вроде у него есть жеребец, чтобы покрыть мою лучшую кобылу. Пришел поглядеть.
Произнося свою речь, он протянул руку к Делфайн.
– Не смейте! – отпрянула девушка.
– Не будь такой недотрогой. Я тебя не обижу. – Мужчина придвинулся ближе. – У тебя шоколад на щеке. Сейчас я его отчищу. – Но голос у него был хриплым, рука тряслась, а глаза...
– Я сама, – возразила она, делая шаг назад.
– О, я готов помочь. – Его пальцы коснулись ее щеки.
– Не прикасайтесь ко мне! – приказала она самым повелительным голосом, хоть зубы у нее и стучали. Как бы сбежать?
Дверь распахнулась, и появился Оуэн. Прищурившись, он посмотрел не на нее, а на стоящего рядом мужчину.
– Декинс, убирайся из моего дома.
– Оуэн, не делал я ничего. Не знаю, почему эта глупышка раскричалась. Ты же знаешь, почему я здесь. Она попросила меня ей помочь.
Оуэн даже не повернулся к Делфайн за подтверждением или опровержением.
– Откровенно говоря, мне все равно, просила она или не просила. Не смей ее трогать. И убирайся.
– Оуэн, мы сто лет знакомы. Не делал я ничего дурного. Она сама меня пустила. Она...
Договорить Декинсу не удалось. Кулак Оуэна отбросил его к двери.
– Ни слова больше, – предупредил Оуэн. – Всякий бизнес между нами закончен. Навсегда. И больше не появляйся на моей земле.
Декинс окинул Оуэна и Делфайн ненавидящим взглядом, но вышел из дома, забрался в грузовик и, взревев мотором, отъехал.
После его ухода Оуэн наконец осмелился посмотреть на Делфайн. Он тяжело дышал, глаза его потемнели от гнева.
– Как ты?
– Все в порядке. – Она неистово помотала головой. – Он просто напугал меня. Дотронулся до моей щеки и смотрел так, словно собирался...
Оуэн прижал ее к себе. Стиснул изо всех сил.
– Мне он никогда не нравился. Дрянь, а не человек.
Закрыв глаза, Делфайн опустила голову на грудь Оуэна. Здесь она в безопасности. Но...
– Я частично сама виновата. Я впустила его. Очень глупо с моей стороны. И... типично для меня. Андреас и вся семья не зря волнуются. Я сначала делаю, а после думаю. Моя вина тут не меньше, чем этого человека.
– Черта с два. Для мужчины, пытающегося дотронуться до сопротивляющейся женщины, нет оправдания.
– Но, может, впустив его, я невольно дала повод считать... Иногда подобные вещи так и происходят...
Ей вспомнились ее прошлые ошибки. Делфайн закрыла глаза. Оуэн поднял ее на руки, усадил на диван.
– Какие вещи? Кто посмел что-то сделать с тобой, Делфайн?
Она прижалась к нему, забывая дышать:
– Я не хочу тебе рассказывать. Никому не хочу.
– Словно это остановит меня. Теперь, когда я знаю, что кто-то обидел тебя, то... Говори.
– Услышав, ты перестанешь уважать меня. – Она издала смешок. – Мой брат поручил меня тебе, потому что жить самостоятельно мне не доверили. Как можно уважать такую?
– Ты понятия не имеешь, что я о тебе думаю. Если честно, я вообще стараюсь поменьше о тебе думать. Но уж когда .разрешаю себе это, в моих мыслях нет ничего неуважительного.
Секунд пять они смотрели друг на друга.
– Итак, скажи, Делфайн, что с тобой приключилось?
Она заколебалась.
– Уж такой я уродилась. Всегда рассчитывала на лучшее, не думая, что со мной может произойти что-нибудь плохое. Должно быть... в глубине души верила в сказки со счастливым концом. Даже когда родители нашли подходящего кандидата и договорились о свадьбе, мне казалось, что это понарошку, а на самом деле для меня возможен брак по любви.
