— Так эти родные живут в Каратае? — осведомилась я.
Аглая помотала головой.
— Никто там не живет, в этом дурацком Каратае! — пробормотала она.
Тут уж я не выдержала.
— Ну, во-первых, кто-то там все-таки живет, наверное? — сердито сказала я. — А во-вторых, какого черта ты туда едешь, если там никто не живет и тебе там делать нечего?
— Ну, вы тоже скажете! — понуро произнесла Аглая. — Куда же мне ехать, интересно? В Москву, что ли?
— Тебе бы в разведке работать! — проворчала я. — Цены бы тебе не было. Я уж и не помню, кто так мне морочил когда-нибудь голову…
Мне показалось, что этого моего пассажа Аглая чистосердечно не поняла. Может быть, это было и к лучшему — не стоило упражняться в остроумии с тем, кто не может ответить. Девчонке пришлось хлебнуть лиха. Может быть, способность морочить голову — ее единственное оружие, с помощью которого она выживает в этом мире?
Я на время прекратила расспросы, тем более что мы уже прибыли на место. Впереди показалась ограда сосновского кладбища. Я остановила машину метрах в десяти от ворот и с некоторым беспокойством посмотрела на свою спутницу.
Она ответила мне непрошибаемым взглядом. Что-то в этом взгляде меня смутило. Не было в нем ничего похожего на волнение и скорбь.
— Приехали, — настороженно сказала я. — Ты разрешишь мне проводить тебя?
— Куда? — спросила она.
— Ну, на могилу твоих родителей, — ответила я, слегка подняв брови.
Аглая удивилась, но только чуть-чуть.
— А где? — произнесла она.
— С тобой положительно не соскучишься, — тяжко вздохнула я. — Ты же сама велела ехать сюда.
— Я не велела, — хладнокровно заявила она.
— Но ты сказала, что собираешься навестить могилу родителей, — напомнила я.
— Они же не здесь похоронены! — разочарованная моей бестолковостью, сказала Аглая.
Я зажмурилась и сосчитала про себя до десяти. Потом открыла глаза и сказала ровным голосом:
— Так, давай раз и навсегда выясним, куда именно тебе нужно! Только не торопись, подумай как следует и объясни все внятно и конкретно. Договорились?
Аглая наморщила лобик, точно задача, которую я ей задала, оказалась совершенно непосильной, и немного виновато пробормотала:
— Надо ехать в обратную сторону. Это вот там, где Волга. Ну, знаете, где кладбище, там на горе?
— Положим, я знаю это кладбище, — сказала я. — Но ты уверена, что не ошиблась? Действительно на горе? Мне не хотелось бы, чтобы мы опять катались впустую…
— Да точно, на горе, — спокойно ответила Аглая. — От маминой могилки Волгу видно. Если не на горе, то как бы ее было оттуда видно?
— Логика у тебя убийственная, — хмуро заметила я. — Потом окажется, что Волга, которую ты видела, вовсе не Волга, а…
— Волга, я знаю! — возразила Аглая. — Я же здесь жила.
— Это верно, я и забыла, — вздохнула я, опять запуская мотор. — Значит, едем обратно!
Через полчаса мы были на Ястребиной горе, в районе старого кладбища, с которого действительно открывался вид на Волгу. У меня возникла надежда, что теперь-то мы попали куда нужно. На часах однако было полдвенадцатого, и времени еще оставалось хоть отбавляй. Если, конечно, брать в расчет электричку. У меня уже появились подозрения, что поездка в Каратай — не более чем плод моей фантазии и, когда придет время, Аглая просто недоуменно скажет: «Какая электричка?», а я опять сяду в лужу.
Мы вышли из машины. Аглая рассеянно оглянулась вокруг и торжествующе ткнула ладонью в воздух, указывая мне на великую русскую реку. Река действительно оказалась на месте, а мой скептицизм был посрамлен. По-моему, Аглае самой было приятно, что она ничего не напутала. Мне уже хотелось ее поздравить, но тут эта артистка вдруг выдала:
— Волга! Я могу переплыть ее туда-сюда и не устать нисколько!
Это заявление настолько не вязалось со всеми предыдущими ее заявлениями, да и вообще с ее субтильным обликом, что я опять слегка оторопела.
— Ну, в общем-то, это здорово… — кисло сказала я наконец. — Правда, вода пока, наверное, еще холодная… Если вздумаешь претворять это дело в жизнь, то лучше подожди с полмесяца…
Она кивнула совершенно серьезно и пошла к воротам кладбища, ссутулившись и еле перебирая ногами. Глядя на ее худую спину, я с тревогой размышляла, что же творится с моей неожиданной знакомой и как мне теперь с честью выпутаться из того глуповатого положения, в которое я сама себя загнала. Возиться с Аглаей было довольно обременительно и, кажется, бесполезно, а просто бросить ее было стыдно.
Так ничего хорошего и не придумав, я пошла за ней следом на кладбище. Совершенно про меня позабыв, Аглая как сомнамбула бродила среди могил, не обращая на них почти никакого внимания. Она большей частью смотрела себе под ноги и что-то бормотала чуть слышно — можно было подумать, что она молится. Не исключено, что так оно и было, но мне казалось, что мы прибыли сюда все-таки с другой целью.
Посетителей на кладбище было совсем немного. Тихо шелестели кроны старых деревьев над могилами. Строгая и отрешенная обстановка этого печального места настраивала на соответствующий лад, и поневоле хотелось выбросить из головы мирские заботы и думать о бренности всего сущего и о краткости нашего пребывания на грешной земле.
Странный сегодня выдался день! Еще утром я была полна забот и с усердием искала встречи с неким деятелем, обещавшим устроить для нашей газеты партию бумаги — ну по совершенно бросовой цене. Потом мне не удалось найти этого благодетеля ни в той конторе, где он мне накануне назначил встречу, ни в той, куда меня направили из первой конторы. Едва я успела переварить это безобразие, как на моем пути оказалась Аглая, и всю свою нереализованную активность я направила на ее спасение. И вот наконец все заканчивается там, где заканчивается вообще все на свете, и я брожу по унылому погосту, и мне уже почти нет никакого дела ни до трепача, который так подвел меня с бумагой, ни до самой бумаги, ни до потерянного времени, ни даже до моих верных сотрудников, которые наверняка меня уже потеряли и сходят с ума от неизвестности.
Впрочем, вспомнив о коллегах, я почувствовала нечто вроде укора совести — следовало все-таки дать о себе знать. Ведь уезжая, я обещала вернуться самое большее через час, а прошло уже три. Обо мне действительно беспокоятся.
Аглая по-прежнему бесцельно перемещалась среди надгробий, и я решила поторопить ее. Я подошла к ней, когда она остановилась наконец возле какой-то неухоженной могилы, украшенной простым металлическим надгробьем, уже изрядно пообтершимся и проржавевшим. Оградки вокруг могилы не было — то ли так задумывалось изначально, то ли ее попросту украли, что сейчас совсем не редкость даже на кладбищах.
Никаких эмоций моя подопечная не проявляла, и мне подумалось, что она опять что-то напутала и могила ее родителей находится совсем в другом месте. Я осторожно положила руку ей на плечо и сказала:
