— Я дал ему в морду.
Лицо фон Барнхельма вытянулось
— Копьем? Мечом? Секирой? — с надеждой спросил он.
— Нет. Вот этим, — Бурцев сжал кулак в латной рукавице.
Вольфганг поморщился:
— Ну и вульгарность! Вы что же, дрались, подобно трактирной швали, без оружия?
— Почему же, сначала бились на мечах. Ну, а потом… Так уж вышло, Вольфганг. Клинок у меня сломался.
Бурцев виновато развел руками.
— Жаль, — печально и разочарованно произнес германец. — Сразить противника ударом кулака — это совсем не романтично. Такую победу никогда не воспоют миннезингеры. Но с другой стороны… Возможно, Фридрих фон Берберг и не заслуживает чести пасть от рыцарского меча или копья.
Бурцев промолчал. Лично он предпочел бы, чтобы вестфалец в сегодняшней драке напоролся на остро заточенную сталь.
— И знаешь, что я сейчас подумал? — Рейнец продолжал старательно морщить лоб и ворочать заплетающимся языком. — Наверняка ведь переломить твой клинок фон Бербергу тоже помогли силы ада. Поверь, уж мне-то известно: боевые мечи так просто не ломаются. Да, между прочим… Негоже благородному рыцарю ходить без оружия. Возьми-ка вот меч Яся — дарю от чистого сердца. В знак признательности за твою победу над моим… над нашим общим врагом.
Щедрый подарок! И главное — своевременный! Отказываться Бурцев не стал — не дурак. Без меча сейчас ему разгуливать — действительно последнее дело.
Клинок оруженосца Вольфганга лежал в неказистых деревянных ножнах. Меч оказался груб, прост, короток — гораздо короче тяжелых рыцарских тесаков — и совершенно не обременен украшениями. Но при этом совсем неплох: добротная сталь, хорошая заточка, великолепная балансировка…
— Ну, спасибо, Вольфганг! А Ясь-то твой не обидится?
— С чего ему обижаться? Меч этот я добыл в честном поединке с прусскими язычниками. А Яське отдал, чтоб на поясе носил для красоты и важности. Но сколько ни бился — научить его владеть клинком так и не смог. Ясь ведь сызмальства приучен к секире. Вон она — под салями лежит.
Рыцарь небрежным кивком указал меж салазок. Оттуда — из вороха грязного тряпья — в самом деле торчала толстая рукоять здоровенного боевого топора.
— В общем, без надобности нам нынче этот меч. И на торжище не выручишь за него много. Так что спокойно забирай клинок себе и владей им.
— Господин! Господин! Она идет!
Смешной нескладный Ясь с улыбкой до ушей вприпрыжку бежал к ним. Легок на помине!
— Кто идет? — нетрезвый рыцарь уставился на слугу мутным взором.
— Ваша дама сердца! Вы же сами посылали за ней. Я встретил прекрасную Ядвигу Кульмскую возле ристалища.
Вкрадчивым шепотом Ясь тут же быстренько добавил:
— Могу ли я теперь выпить кружечку из вашего бочонка?
— О! Ах! — Вольфганг поспешно сунул свою огромную кружку оруженосцу.
Тот подхватил жбанчик трясущимися руками и мгновенно припал к недопитому вину господина.
Фон Барнхельм пытался было подняться, но хмель коварного рейнского шибанул беднягу не хуже вестфальского копья. Не поддержи Бурцев влюбленного рыцаря, Вольфганг непременно рухнул бы в кучку конского навоза. К счастью, конфуза удалось избежать. Но лишь на время. На весьма непродолжительное время…
Знакомое хихиканье заставило его отпустить фон Барнхельма. Бурцев, напрочь забыв о рыцаре, удивленно поднял голову.
Хихиканье стихло. Молодая рыжеволосая девушка, стоявшая перед ним, растерянно ойкнула. Небедное платье с длинным — до носков туфель — подолом и узкими шнурованными по самые кисти рукавами выдавало знатную горожанку. С пояса девицы свисал туго набитый кошель. В руках барышня держала небольшую корзинку. И — хлоп-хлоп — все хлопала своими пышными ресницами.
— О несравненная! — только и смог вымолвить Вольфганг, сидя на конских «яблоках».
У Бурцева недостало сил и на это. В изумлении он глядел на Ядвигу Кульмскую. Та пялилась на него. Несколько секунд молчания. Узнавание, удивление, радость…
— Вацлав?! Ты?!
Пухленькие губки раздвинулись в улыбке. На щеках проступили очаровательные ямочки.
— А? О? — Вольфганг окончательно лишился дара речи. Он тупо смотрел то на свою даму сердца, то на Бурцева. Ясь, пользуясь всеобщим замешательством, тихонько отступал с кружкой господина к бочонку рейнского.
— Ядвига?!
Да, не узнать эту жизнерадостную милую веселушку было невозможно. Именно она прислуживала Аделаиде, плененной Казимиром Куявским, в доме легницкого купца Ирвина. Именно с ней Бурцев едва не разделил ложе. Именно ее руки выпихнули его в окно, помогая сбежать от разъяренных Казимировых слуг. Но как простая служанка из Легницы стала знатной дамой Ядвигой Кульмской?! Пьяный Вольфганг настойчиво завозился внизу. Бурцев опомнился, рывком поставил рыцаря на ноги.
— Вы зна-а-акомы? — непослушным языком проговорил фон Барнхельм.
— Да… немного, — замявшись, ответил Бурцев. — Я в свое время тоже был пленен красотой твоей дамы сердца.
— О, да!
Стоять Вольфгангу было нелегко, и рыцарь бухнулся на одно колено. Заикаясь от смущения и рейнского, он попытался оправдаться:
— Ваш вид, прекрасная госпожа, свалит с ног любого. К тому же мои раны…
Ядвига даже не взглянула в его сторону. Пьяного бормотания влюбленного рыцаря она, похоже, вообще не слышала. В лукавых глазках девушки уже играли знакомые бесенята. И предназначались они другому.
Глава 46
Это был тот еще пикничок! Ядвига, растроганная рассказом Яся, явилась к пострадавшему воздыхателю не с пустыми руками. Пронырливый оруженосец намекнул девушке, что несчастный рыцарь загибается не только от ран и любви, но еще и от голода, а вместе с благородным господином мучительная смерть грозит и верному слуге. В общем, корзинка нехитрой снеди, которую принесла легницко-кульмская красавица, пришлась весьма кстати.
— Я не захватила никаких напитков, — улыбнулась девушка. — Но, вижу, от жажды здесь никто не страдает. Смею даже надеяться, благородный рыцарь угостит прославленным рейнским и свою даму сердца.
— О, разумеется, почту за честь! — не преминул отозваться фон Барнхельм. — Мое вино — ваше вино, милостивейшая и достойнейшая госпожа.
— Тогда приступим?
Обалдевший от счастья и алкоголя рыцарь со своей возлюбленной расположились на санях и укутались одеялами. Ясь занял самую выгодную позицию возле винного бочонка. Бурцев устроился рядом на потертом седле рейнца. Обе кружки достались гостям. Вольфганг цедил вино из походной фляги. Ясь жадно пил из своей каски, здорово смахивающей на ковш.
Болтали ни о чем. Фон Барнхельм длинно и тягомотно расписывал недавнее ристалищное сражение с тысячей адских демонов и не уставал при этом восхвалять достоинства прекраснейшей Ядвиги. Ясь глубокомысленно поддакивал господину. Бурцев молчал, выжидая подходящий момент для беседы со старой знакомой. Девушка хихикала, слушая лестные замечания одного рыцаря и не отводя глаз от другого.
