3
Сокровенным желанием советского человека прошлых времен было желание приехать иностранцем в собственную страну. Диктовалось оно тремя весьма важными причинами: во-первых, тем тайным и явным обожанием, каковым окружались иностранцы, во-вторых, теми благами, которыми они пользовались и, наконец, в-третьих – нежелание учить какой бы-то ни было иностранный язык. Поэтому хотелось быть русским капиталистическим иностранцем в Советской Союзе. Можно не сомневаться в том, что именно такое желание двигало, в частности, пером Василия Павловича Аксенова, когда он писал свой «Остров Крым.» Да и другие писатели отдали дань подобному же настроению.
Предложение перед Москвой слетать в Симферополь и взять интервью у Раймонда Галлера – редактор тель-авивской «Ежедневной почты» Михаэль Коган приписал не столько профессиональной добросовестности (он сомневался в том, что таковая присуща беспутному фрилансеру Зееву Флейшману, охотно, впрочем, откликавшемуся и на имя «Виктор»), сколько именно этому вполне реликтовому желанию. Плюс внезапно прорезавшейся ностальгии. Черноусов не стал его разубеждать. Возможности опередить прочих коллег публикацией бизнес-прогнозов мистера Галлера Коган только обрадовался. Престарелый американец тоже направлялся в Москву, собирался принять участие в работе торговой делегации в качестве консультанта, так что имело смысл выяснить его предварительное мнение о возможностях делового сотрудничества между Израилем и Россией. Коротко говоря, Миша Коган с легким сердцем согласился подбросить Черноусову пару лишних сотен для краткосрочного визита в Крым.
– Заодно навестишь тамошний Сохнут, – сказал он. – Там же, по-моему, есть отделение?
– Не знаю, – ответил Черноусов. – Может быть.
– Есть, есть, я вспомнил, – сказал Коган. – Вот, заглянешь туда и поинтересуешься, почему темпы репатриации в этом году снизились.
– Евреи кончились, – предположил Черноусов.
Коган предположению очень удивился.
– Нет, – убежденно сказал он. – Такого быть не может. Сохнут есть, а евреев нет? Так не бывает.
– Ладно, – сказал Черноусов. – Я посмотрю.
– Ну и… – Коган задумался. – И чего-нибудь жареного привези.
– Картошки? – поинтересовался Виктор с серьезной физиономией.
– При чем тут картошка? – Коган нахмурился. – Что-нибудь о русской мафии.
– Миша, – проникновенным голосом сказал Черноусов, – не слишком ли многого ты хочешь за дополнительные пятьсот долларов?
– Не за пятьсот долларов, – величественно ответил Коган. – А за то, что газета оплачивает твой отпуск. Поездку на родину. Ты что, полным идиотом меня считаешь?
– Вовсе нет… – начал было оправдываться Черноусов, но Коган прервал его.
– Привезешь все, о чем я только что говорил, – сказал он. – Или же останешься в Израиле. А в Крым я пошлю кого-нибудь другого. И в Москву тоже.
Пришлось Черноусову подчиниться.
– Но тогда подкинь еще хотя бы двести, – сказал он, сдаваясь.
– Сто, – отрезал Коган. – Итого – шестьсот плюс к командировочным и проездным. И чтобы в Симферополе – не больше недели. Ты должен быть в Москве вовремя. Пресс-конференция назначена на второй день работы делегации.
– О'кей, – пробормотал Черноусов. – Что мне там делать больше недели? Мне и недели-то много…
По дороге из редакции домой у него случился очередной приступ меланхоличного философствования. «Интересно, – подумал он, – что изменится, если мы опубликуем интервью с Галлером раньше, чем, скажем „Вести“ или „Наша страна“? Ничего не изменится. А вот поди ж ты – Миша возликовал. Как будто „Ежедневная почта“ – это „Нью-Йорк Таймс“ или что-то в этом роде». Черноусов улыбнулся собственным мыслям. Еще один штрих к картине иллюзорности эмигрантского существования. Имитация бурной, а главное – нужной деятельности. Даешь сенсацию! Маргинальность – она и в Африке (то бишь, в Израиле) маргинальность. И обостренный интерес к политике – вернее сказать, к тому, что называют политикой – проявление все тех же маргинальных комплексов. Эмигрант фактически выброшен из нормальной жизни, неукоренен в ней. И болезненно переживает свою чужеродность. Вот и пытается компенсировать это неприятное ощущение, рождающее дискомфорт, постоянным участием в какой-то политике, чрезмерной заинтересованностью в том, кто будет членом парламента, а кто нет. Подпишем соглашение с палестинцами или не подпишем? Отступать или не отступать из Шомрона? Сколько украл заместитель министра в бытность свою директором детского сада (при том, что сам интересующийся находился в те времена отнюдь не в Израиле, а где-то в Урюпинске, работал слесарем на протезной фабрике)?
На самом-то деле полумиллионной русскоязычной общине глубоко наплевать на все эти эксклюзивные интервью, уникальные репортажи и прочее. Кто действительно интересуется израильскими новостями, читает «Едиот ахронот» или «Маарив», желающие прослыть интеллектуалами – «Гаарец». А наши родимые русскоязычные (ну и словечко придумали!) читатели просто привычно листают газету, чтобы отвлечься от ежедневной тягостной эмигрантской суеты, ищет экзотику и клубничку, в крайнем случае – новости из тех мест, где они родились и прожили долгую (или не очень) советскую жизнь. Какая им, в сущности, разница – кто входил в израильскую делегацию на тех или иных переговорах? Незнакомые имена, неизвестные люди. А если уж говорить о новостях из бывшего Союза – куда уж здешним русским газетам угнаться за российским телевидением! Но – иллюзии, иллюзии правят действительностью.
Словом, Виктор так и отправился в Симферополь, чувствуя себя аферистом, выдурившим из наивного Когана деньги под продажу воздуха. При этом угрызений совести он не испытывал, скорее – эйфорическое удовольствие от провернутой аферы.
Сейчас, выйдя из зала аэропорта на площадь, Черноусов, конечно, пытался составить примерный распорядок работы. Но если говорить откровенно, всю эту работу он считал некоторым дополнением к нормальному оплаченному хозяевами отпуску. Даже выбор даты приезда был связан с этим убеждением – по его сведениям, американский бизнесмен должен был появиться в Симферополе только завтра. За это время Виктор должен был, во-первых, узнать – где он остановится (секретарь старика вежливо, но решительно отказался сообщить об этом заранее), во-вторых – посетить местное отделение Сохнута. При желании, на все хватило бы трех дней по цене пятьдесят долларов. Нужно было только правильно спланировать действия. А для этого, в свою очередь, требовалась начальная информация.
Но прежде всего следовало устроиться в гостинице (Виктор предположил, что оптимальным вариантом будет «Москва»). Визит в местное отделение «Сохнута» Черноусов решил отложить на завтра.
Несмотря на раннее время, солнце уже припекало весьма чувствительно. Асфальт под ногами чуть поддавался, слабый ветерок, всегда ощущающийся на относительно открытом пространстве, почти не нес прохлады. Черноусов поставил сумку на землю, промокнул лоб бумажной салфеткой и огляделся по сторонам. У троллейбусной остановки уже собралась изрядная толпа приезжающих. Судя по их лицам, с которых успело сойти выражение радостной оживленности от предвкушения прелестей курортной жизни, троллейбусов не было достаточно давно. Впрочем, Виктор вовсе не собирался тряститсь добрых сорок минут в общественном транспорте, коль скоро в бумажнике его хранился щедрый дар редактора в виде дополнительных шести сотен. Он обратил свой взор в сторону, противоположную остановке, туда, где стояли несколько машин с надписью «Такси» на фонариках, украшавших крыши.
