— Нет, не мимо, — возразил Сидоркин. — Как раз в жилу. Я таких ловкачей всегда калечу. Вместе с моторами.
— В натуре, что ли? Не обкакаешься?
— Еще в какой натуре… Вот гляди…
Никто не успел опомниться, а он уже нанес ближайшему всаднику зверский удар пяткой в пах и еще согнутого рубанул кулачищем по затылку. Как в кино. Парень грузно рухнул мордой в песок.
— Ну даешь, брат, — задумчиво обронил его товарищ, не делая никаких попыток вступиться. — Так вроде не уговаривались.
— Плевать на уговоры, — пояснил Сидоркин. — Я вашего брата, которые на моторах пердят, на дух не выношу. Где вижу, там и бью. Профессия такая.
— Какая же?
— Моряк я. С крейсера «Аврора».
— Десантник, что ли?
— Вроде того.
— Надо предупреждать… Зачем же сразу в рыльник? — Призрак помог подняться корешу, придерживающему брюхо со стонами.
Сабуров укорил майора за горячность и позвал всех в дом. Через десять минут сидели на кухне за накрытым столом, в тесноте, да не в обиде. Водочка, чаек, много еды. Призраки оказались нормальными, покладистыми ребятами, одного звали Саша, другого — Коля. У Саши носяру раздуло на обе щеки. Приняв стакан для поправки, он вежливо обратился к Сидоркину:
— Удар у тебя прикольный, ништяк. Но не по делу. Вопросов нет, я в курсе. У меня племяш в морпехах ходит. Вы там все чокнутые. Нахлебались дерьма, вот и кидаетесь на людей без разбору. Но учти, врасплох застал. Коли я первый бы врезал, ты уже бы не поднялся.
— Охотно верю. — Сидоркин тоже выпил. — Проблема не в этом. Зарываться не надо. Что ж вы, говнюки, с бедных грибников последние штаны готовы снять? Это как?
— Бизнес, дурила. Чего зря пылить? Никто не заставляет силком. У кого есть деньги, тот платит.
У Сабурова в голове лишь одна мысль: как бы лечь поскорее, но он тоже принял участие в разговоре.
— По-моему, Саша, ты все же не совсем прав. На всё свои расценки даже в бизнесе. Получается, ты взвинтил цену, воспользовавшись нашими крайними обстоятельствами.
Призрак поглядел на него со снисходительной усмешкой, как учитель на ученика.
— Эх, папаша, прожил жизнь, да видать зазря. Суть бизнеса в чем? Чтобы создать условия, когда у клиента нет выбора. Усек?
— Но есть же какие-то санитарные нормы. Допустим, ночью на дороге рожает женщина. Денег у нее нет. Что же ты бросишь ее помирать?
— С понтом рассуждаешь, папаша. — Призрак обернулся за поддержкой к товарищу, но тот сосредоточенно поедал жареную курицу.
Коля, судя по всему, был вообще немногословен, зато недавно показал себя с разумной стороны: не ввязался в драку. Увидев, что поддержки не будет, Саша решил просветить Сабурова поглубже и продолжил чуть раздраженным тоном, как вразумляют дефективных:
— Чего зря базланить, ваш поезд давно на запасном пути. Ушел твой поезд, папаша. Я могу тысячу других примеров привести, все равно не поймешь. Не обижайся, но вы все, кто в совке жил, привыкли по указке думать. На всех один общий умишко. Я не осуждаю, у меня старики такие же. Прежде к председателю ходили за наукой, теперь боженьке поклоны бьют. Собственной тени боятся. А жизнь давно ушла вперед к культурным горизонтам. Бизнес — вот царь мира. У него один закон — ты не взял, что плохо лежит, другие подымут. Об твоей роженице тоже могу сказать. Почему она на дороге оказалась? Где ее мужик? Брюхо нарастить нехитро, ты лучше подумай, на какие бабки дитя на ноги поставишь. Может, хватит голытьбу плодить?.. Эх, нервов не напасешься вас учить!..
Все подивились интеллектуальной продвинутости простого деревенского мотоциклиста, и Сабуров уважительно заметил:
— Сперва мне показалось, вы с Николаем обыкновенные лоботрясы, а теперь вижу, с понятием молодые люди.
Сидоркин веско добавил:
— Братва!
Саша и на него покосился с досадой.
— Братва, пацаны — это у вас, в городе. Мы не тянем. У нас попроще.
— Кто же вы?
Покончивший с курицей Коля неожиданно подал голос:
— Между прочим, Санек мехмат закончил. Имеет диплом.
Вмешалась и Аня:
— Так зачем же комедию ломаете? Все эти приколы, словечки дикие?
На глазах перевоплощающийся призрак Саша ответил с холодком:
— С кем бы я не хотел дискутировать, так это с дамами. Зарок дал. Еще в прошлом году. Помнишь, Коль?
— Помню, Сань.
— Хорошо. — Чтобы вернуть себе равновесие, Сидоркин махнул стопку под соленый грибок. — Начнем с начала. Сколько с нас за проезд? Только без булды.
— Нисколько, — просто ответил Саша. — Но с тобой разговор особый. С тебя причитается.
— За что?
— А вот за это. — Призрак осторожно потрогал пальцем раздутый нос.
— И во сколько оцениваешь травму?
— Скоро поймешь.
— А если принесу извинения?
— Все зависит от формы. Если чистосердечно, одно. Если с приколом, другое.
— Я подумаю, — пообещал Сидоркин, подслеповато щурясь.
…Для Сабурова разговор чем дальше, тем становился занимательнее, но силы исчерпались. Извинился перед застольем и кое-как доковылял до своего ложа за печкой. Прибежала следом Татьяна Павловна, задернула занавеску.
— Как вы, Иван Савелич? Грелку сделать? Или капельки?
— Ничего не надо… Последи, чтобы парни не передрались. Проводи добром.
— Ах, Иван Савелич, разве можно так! С утра на целый день. Не емши… Ведь не тридцать лет…
Уснул, как в прорубь нырнул. Только что спорящие, возбужденные голоса поблизости — и уже нет ничего. Глухое безмолвие, провал в вечность. Первый раз после появления Ани отключился намертво, а раньше случалось и перед телевизором, и с газеткой на диване. Бух что-то в висках — и мертво. Выныривать из такой глубины, как заново рождаться — вот что мило.
Очнулся — тишина, ночь, призрачное окно, печка потрескивает и Аня под боком. Пошевелился, вздохнул.
— Что, Иван? Сердце?
— Нормально… Ребята уехали?
Прильнула, зашептала:
— Так и не взяли ни копейки, представляешь?.. А с виду бандюки. Вот как бывает: внешность обманчива. Саша — такой умный оказался, с концепциями, с программой. После тебя так разошелся, Ницше цитирует, Бердяева — честное слово.
— Физик, — напомнил Сабуров. — А ты как думала?.. Наших братков поглубже копнуть…
Аня иронию пропустила мимо ушей.
— Сидоркин-то, Сидоркин ничуть не уступал. Догадайся, чем крыл? Писанием! Апостольскими текстами. Я обалдела. Прямо философский диспут.
— Не передрались философы?
