Что ж, пока царит бардак – самое время имитировать прорыв. И прятаться. И сматываться. Благо брешь уже такая, что хоть целый татарский ту мен выводи.
С дикими воплями – каждый орал за десятерых – они бежали по лесу. Уводя немцев за собой. Дальше, дальше… Бурцев палил на ходу. Во все что двигалось. В белые и серые плащи с черными крестами. В черные куртки кнехтов.
Потом «Шмайсеровский» магазин опустел. Бесполезный «МП-40» полетел в кусты. Теперь они бежали молча, тихо. Спасались. Теперь – кричали и стреляли сзади. Гнались за ними сзади. И – хорошо, что гнались. Немцы клюнули. Отчаянный бой, неожиданно большие потери и пробитая брешь убедили врага в том, что добыча ускользнула. И наспех восстановленная облавная сеть разворачивалась, чтобы заново прочесывать лес. В обратном уже направлении.
Им удалось оторваться, скрыться из виду. Но… Но среди швейцарцев были раненые. А с ними далеко не уйти. Нужно укрытие. Надежное. Срочно.
Вел всех Вальтер. Говорил – знает куда. Обещал спрятать.
Долго шли по ручью, потом – по краю небольшого болотца, снова выбрались на сухое.
– В овраг, – крикнул Бурцев. – Туда! Бегом!
Овраг прямо по курсу был хороший – большой, глубокий, густо заросший. Подходящий. Может укрыть не один десяток беглецов. Если повезет – укроет и их.
– Нет, – неожиданно возразил Телль. – Не туда! В ту сторону!
Вальтер указывал на холм чуть поодаль. Лысый такой, с чахленькой растительностью.
– Ты что, сдурел? – Бурцев замахал руками. – Там и одному человеку укрыться негде.
– Есть где. Поверь, я хорошо знаю этот лес. И его тайные места знаю тоже. Бежим!
…Да, укрытие было. Основательное такое, заранее подготовленное, надежно замаскированное. Низенькая, но просторная землянка – подземный схрон на добрый десяток человек. Под крышкой из толстых досок. Под слоем дерна со свежей зеленой травкой. Сверху, над головой, стоять будешь – ничего не заметишь. Мудрые ребята мутанты эти! У них, оказывается, тут везде норы укромные понарыты! Потому, наверное, и не пожгли всех до сих пор.
Телль пошурудил мечом, подцепил крышку. Приподнял, поднатужившись.
– Пр-р-рошу…
В узкую щель – пещерку Бурцева впустили первым. На правах гостя.
Внизу – темно, прохладно и пахнет погребом. Уютно не было'. Но сейчас – не до жиру.
Следующими в потаенный схрон вползли бойцы Вальтера, Бурангул и дядька Адам. Сам Телль спустился последним – ногами вперед. Осторожно – чтобы не потревожить тщательно уложенный сверху дерн – предводитель лесных стрелков прикрыл за собой крышку.
Полумрак стал мраком. Звуки леса – как отсекло. Лишь слышались – издали, словно сквозь вату – беспорядочная пальба и злые крики немцев, потерявших след. А вот лая слышно не было. Кроме двух псин, зарубленных Вальтером, овчарок у облавной группы не было. И слава Богу!
Бурцев поднял руки, потрогал замшелую крышку. Спросил вполголоса:
– Не обвалится?
– Нет, – отозвался Вальтер. – Доски прочные – конного рыцаря выдержат.
Потом все молчали, вцепившись потными ладонями в оружие.
Прислушивались. Крики приближались.
Где-то совсем рядом простучали подкованные копыта. Потом какой-то пехотинец прошелся по мягкой траве и дерну на дощатом настиле. Прошелся, не остановившись.
На голову и за шиворот посыпалось.
– Овраг проверить! – проорал кто-то.
– Вперед смотреть! – рявкнул еще один голос. – И по сторонам. И наверх – они на деревьях могут прятаться.
Бурцев усмехнулся. Вообще-то смотреть немцам следовало бы вниз. Под ноги…
Окрики, приказы, раздраженная ругань удалялись все дальше, дальше… И – стихло, наконец. Пронесло что ли?
Выждали еще минут пять. Десять… Выползли…
Никого вокруг. Сработало!
– Возвращаемся, – сказал Бурцев.
Глава 40
Из леса выехали тихо и быстро. На немецком грузовике выехали, бросив лошадей. Сторонкой-сторонкой выворачивали, подальше от уходящей облавы. Стрелки Телля поместились в кузове «Опеля» – швейцарцы лежали вповалку вместе с дружинниками Бурцева. Оружия теперь было больше, чем требовалось. У каждого – по арбалету и приличный запас стрел. Мечи, кинжалы, топоры… Только вот турель пулеметная пустовала. И ни одного «шмайсера» на месте боя найти не удалось. Стволы свои фашисты подобрали все до единого. И гранаты. И убитых.
Вальтер, быстро освоившийся в «колдовской повозке», сидел в кабине – с Бурцевым и Аделаидой. Княжна морщилась, когда машину трясло на ухабах – видать, еще болела пятая точка. А трясло основательно. По сравнению с этой тряской все, что Аделаиде пришлось испытать до сих пор, было так – беззаботное качание в гамачке.
Ехали по извилистому ручейку с каменистым дном – чтоб не оставлять следов. Надежный немецкий грузовик – военный, рассчитанный на бездорожье – тянул. Пока…
Телль указывал дорогу:
– Теперь направо… Тут глубоко слишком. Обогнуть надо. По тем вон камням лучше. Там и колеи от колес не останется. Прямо… прямо… не бойся, здесь две такие колесницы, как эта, пройдут.
Бурцев ворочал непослушный руль.
Дорога из предгорий уводила в горы. Телль обещал ночевку в укромном месте. И Бурцев верил швейцарцу. После потаенной землянки в лесу – верил. И беспокоился.
– Долго еще, Вальтер? – хмурился Бурцев. – Этак ты нас завезешь аккурат туда, где огненная геенна разверзлась. Укромнее местечка и не придумаешь.
– Нет, туда слишком долго добираться, – серьезно ответил арбалетчик. – И на повозке, даже колдовской, – не доехать.
– Ну, спасибо, утешил!
Укромное место Телля оказалось неприметной пещеркой, из которой, собственно, и вытекал путеводный ручеек. Вход закрывали густо разросшиеся кусты, так что пришлось прокладывать дорогу бампером. С треском и скрипом.
Въехали…
Царапнув каменистый свод.
Однако же! Бурцев не удержался – врубил фары.
– Ого! – подскочил Вальтер. – Колдовская колесница без огня светит!
Бурцев же дивился другому.
В ярком свете – за лобовым стеклом, забрызганным водой и грязью, заляпанным мокрыми листьями и трухой, был грот. Тесноватый, вообще-то, для гаража, но достаточно просторный для небольшого отряда. В темноте виднелись лазы, ведущие невесть куда. Под колесами тихо журчало.
Бурцев выкатил грузовик из воды, поставил на сухое. Выскочил из машины. В пещере сильно воняло выхлопами – надымили. Но ничего, должно скоро выветриться. Вентиляция тут отменная. Подземные ходы воздух затягивали как в трубу.
