В сторонке слабо постанывал сбитый жмудин.
На этом все кончилось.
…Раненых немцев – таких было немного и все – тяжелые – дружинники добили, не дожидаясь воеводы, – еще прежде, чем Бурцев покинул разбитую баррикаду. Добили быстро и деловито. Не утруждая себя лишними хлопотами. Не доставляя обреченным лишних мучений.
Шустро, в общем, ребята справились. Только никто одержанной победе не радовался. Тяжко она далась. От «цундапповских» пулеметов пал весь жмудинский отряд. Скирв харкал кровью – видимо, бедняге отбило все потроха. Многих задело шальной пулей или стрелой. По счастью, серьезных ранений не было, но Аделаиде и Ядвиге все же пришлось изрядно потрудиться, перевязывая кровоточащие раны.
Однако все ведь могло сложиться хуже. Могло… Гораздо… Только это сейчас и утешало.
Глава 61
Возле разбитого немецкого БТРа горячо спорили Бурангул с Вальтером. Татарин и швейцарец яростно жестикулировали, указывая то на длинные стрелы, выпущенные из лука, то на арбалетные болты. Между спорщиками стоял Дмитрий, знавший и татарский, и немецкий. Толмачом стоял – переводил. А может, и судьей тоже. Похоже, новгородцу и самому было интересно.
– Об чем спор? – поинтересовался Бурцев.
– Выясняют, что лучше – лук или самострел, – откликнулся Дмитрий.
– Там, где можно разместить десяток лучников, встанут от силы пять арбалетчиков, – доказывал Бурангул.
– Зато у арбалета тетиву не надо все время держать натянутой, – выдвигал свой аргумент Телль, – рука не устанет и в нужный момент не дрогнет.
– Лук в тренированной руке быстрее бьет. Даже самострел Сыма Цзяна ему уступает в скорости.
– Зато арбалет пустит стрелу дальше и сильнее.
– Ну, это еще как посмотреть. Ты не видел настоящего степного лука.
– И не желаю. Мне достаточно арбалета. Известно ли тебе, какие чудеса меткости показывал на состязаниях мой отец?
– А ты знаешь, как мой отец бил птиц влет, да на полном скаку?!
– Ну, хватит, хватит! – Бурцев решил вмешаться.
Этак дело и до дуэли дойдет. К барьеру, блин, выйдут татарин и швейцарец с луком и арбалетом. Или начнут, чего доброго, яблоки друг у дружки с голов сбивать. Расстояние увеличивая. До первого промаха.
– И луки, и арбалеты – вещь хорошая, коли умеешь с ними обращаться. Но сейчас вокруг оружие получше лежит. Так что давайте-ка не языком трепать, а собирать немецкие громометы. Вот сюда прямо все и складывайте, под этой… колдовской колесницей.
Бурцев обошел смятую легкобронированную «колесницу». Осмотрел раскуроченный каменной глыбой передок, заглянул в раздавленную кабину. Эх, не поедет больше машинка. А жаль! «Опель»-то их тоже свое отъездил. Таранная сшибка с конным рыцарем, копье в движке, спущенные колеса… м-да… И тягач «Фамо» выведен из строя чудовищной отдачей «Бешеной Греты». Помяло основательно вездеходик на артпозиции. Даже мотоцикла целого ни одного не осталось.
– Чего кручинишься, воевода? – подошел Гаврила.
– Да так, Алексич. Тачку нам пора менять.
– Тачку? – удивился новгородец. – Какую тачку?
– На повозки обозные с безлошадной колесницы пересаживаться придется.
– А дальше?
– Дальше – к Взгужевеже путь держать будем. Как с самого начала порешили.
– А там? Заклинания творить на развалинах?
– Боюсь, этого сделать нам теперь не дадут. За другим туда поедем. Воеводу немецких колдунов – магистра Томаса Зальцмана, о котором пленник сказывал, – живота лишить надо.
– Что ж, дело нужное, – одобрил новгородец.
Трофейного железа набралось немало. Но все за собой таскать смысла нет. Бурцев отобрал пяток «шмайсеров». Один – для себя, два – для Сыма Цзяна и Ядвиги, которые уже в достаточной мере освоили огнестрельное оружие, и два – про запас. Снял пулемет с коляски «Цундаппа». Нашел несколько ручных гранат. Набрал побольше снаряженных магазинов и пулеметных барабанных коробок. Ленты, ящик патронов.
Для перевозки трофеев выбрали большую и крепкую телегу, где стояли короба с…
– Кто-нибудь знает, что это такое? – спросил Бурцев, разглядывая странные шипастые железяки.
Колючки, блин, какие-то… Похоже на противотанковые ежи в миниатюре, только с заостренными концами. Может, что-то вроде метательных сюрикенов? Или картечь?
– Так известно что. – Дмитрий взял одного «ежика», покрутил перед глазами. – Чеснок это.
– Чеснок? – удивился Бурцев. – Для чего?
– Раскидаешь в траве – и вражеская конница уже не пройдет. Да и пехота ноги пропорет.
Ага, мины, значит, средневековые… Противопехотные и противоконные.
– А на кой этот чеснок во Взгужевежу везти? Подступы к крепости перекрыть?
– Похоже на то, – кивнул Дмитрий.
Похоже… Наверное, минных полей цайткоманде для надежной защиты важных объектов уже не достаточно.
– Ладно, скидывайте ящики, – распорядился Бурцев. – Освобождайте телегу. Хотя нет, погодите. Один короб оставьте.
Если придется уходить от погони – пригодится.
Такой «чесночок» – и всадников остановит, и протекторы пропорет.
По приказу Бурцева взяли еще три телеги с небольшими бомбардами. И – еще одну. С щитами-павезами. Щиты сбросили, а на повозку водрузили риболду-тотеноргел, снятую с легкой двухколесной платформы.
Уложили кое-какого припаса – так, для отвода глаз. Пару-тройку ядер на ствол, да бочонок пороха.
– У тебя есть план, Вацлав? – догадался Бурангул.
– Есть, – ответил Бурцев. – Поедем во Взгужевежу под видом тевтонского обоза. Скирв, ты как? С нами? Или…
Жмудин уже стоял на своих двоих. Бледный, без рогатины, придерживаясь за повозку, оглаживая отшибленный бок, но стоял.
– С вами, – прохрипел Скирв.
– А князь Витовт? Он ведь ждет от тебя донесений.
– Пусть еще обождет. А мне поквитаться с ворогом нужно. Род…
Жмудин запнулся, не договорил. Но и так ясно: после сегодняшней стычки от некогда большого рода остался один человек. Сам Скирв. И просто наблюдать за орденской дорогой, как прежде, он уже не мог. Бурцев кивнул. Что ж, толковый проводник им сейчас не помешает.
– Ты вроде говорил, что под Взгужевежей застава дорогу стережет?
– Говорил, – ответил Скирв. – Стережет.
– А подобраться к ней незаметно можно?
– Если заранее сойти с тракта – да. Лес ведь кругом. Мы вот подбирались. И обходили заставу.
– А захватить без шума, чтоб во Взгужевеже ничего не прознали?
