Прошла ночь. При свете разгоравшегося дня мы смогли как следует осмотреться – чуть всхолмлённая степная равнина, где видно на десятки километров окрест – если влезть на вершину одиноко возвышавшегося на вершине холма дерева, которое я мысленно окрестил «дубом» из-засхожести листьев. Сколько мы ни вглядывались в бинокли, нигде, ни вблизи, ни вдали мы не видели даже признака реки или ручья. Да и откуда им взяться в голимой степи? Оставалось одно – рыть ямы.
После долгих поисков удалось найти место в низкой ложбине, где трава зеленела заметно веселее, была выше и гуще. Мяссистые листья на сочных стеблях говорили о близости водяной жилы.
Лопаты вгрызлись в грунт. Солнце успело подняться высоко, и мы все изнывали от жары. Многие «распускали» броню – мол, Тучи теперь бояться не приходится.
Вскоре на дне раскопа и в самом деле заблестела тонкая плёночка. Яма насасывала воду, но медленно, и сама вода оказалась мутной. Пили через фильтры, во рту стоял привкус обеззараживающей химии, но всё-таки это была настоящая вода. Тишина. Покой. Безмятежность и беспредельность.
За горизонт уходят вольные травянистые степи, по которым доселе ещё не ступала нога человека. Этот район Омеги-восемь был практически необитаем. Мне с большим трудом удавалось поддерживать порядок. После пережитого ребята впали в какую-то прострацию. Полагаться я мог разве что на Гюнтера, Микки и Глинку.
Благодать продолжалась весь день. Стало смеркаться. Дров для костра мы не нашли, пришлось пожертвовать парой химических факелов. Вскипятили воду, бросили концентраты. Идиллия...
...Я обходил посты. Как и ту ночь, когда Туча накрыла базу. Мы перебрались подальше от опалённой земли возле вертолёта. У маяка и рации остался один дежурный. Один засел на вершине «дуба», ещё трое – по периметру. Но дежурили, увы, кое-как. Кому придёт в голову напасть на нас посреди пустыни?..
Две тени вынырнули из мрака совсем рядом. Беззвучно, молниеносно. Чёрные силуэты, едва различимые на тёмном фоне. Не с крыльями, челюстями или жвалами – с обычными человеческими руками и ногами. Рядом с моей головой просвистела дубинка, я уклонился рефлекторно, в последний момент. Второй удар пришёлся по спине, я перекатился через плечо, вжимая кнопку экстренной передачи:
– Тревога! Тревога! Тревога!..
Нападавшие были не трусами и не слабаками. И драться они умели отменно. Я получил ещё один удар, и хотя; броня приняла его на себя, на ноги вскочить не удалось. Мои противники оказались крутыми парнями.
Странно, но страха я совершенно не чувствовал. Было какое-то безмерное удивление – примерно как если бы полярная экспедиция, достигнув Северного полюса, обнаружила там мирно дымящий трубой домик Деда Мороза. А мы столкнулись на пустой планете со спецназом... если, конечно, нам не прислали это вместо помощи.
Однако тревогу я поднять успел. Вспыхнула в небе осветительная ракета, застучал предусмотрительно снятый с турели пулемёт. А я сам, уже лежа на земле, успел нашарить раструб огнемёта, и навстречу прыгнувшим на меня теням рванулся огненный шар. Они явно хотели взять меня живым...
Пригибаясь, я бросился к своим. Хватило одного быстрого взгляда, чтобы понять – наше дело швах. Лагерь окружили со всех сторон. На один наш пулемёт ответили десять. На склоне холма разорвалась первая мина. С нами не будут церемониться, нас просто всех уничтожат, не вступая в ближний бой.
Прорываться. Только прорываться. В голой степи не продержишься. Тем более что противник даже и не будет атаковать. Значит, единственный выход – атаковать самим.
– Командир! – встретили меня крики. – Командир, кто это такие? Что за... ?
– Клин, быстро! – вместо ответа крикнул я. – За мной!
Кто бы ни напал на нас – это были враги. Значит, будем сперва стрелять, а уже потом разбираться. Во всяком случае, они в переговоры вступать не стали. Открыли огонь. Из миномётов. А у нас не было отрыто ни одного даже самого мелкого окопчика...
Нас было девятнадцать, когда мы пошли на прорыв. И окружившие, похоже, по-настоящему опешили. Во всяком случае, прозвучавший из невидимого громкоговорителя призыв сдаться (на общеимперском с сильным и незнакомым мне акцентом) пропал втуне.
То ли у наших врагов не было ночных прицелов, то ли ещё почему – но пулемёты лупили трассирующими пулями кто куда, не отсекая нас от противника и даже не очень прицельно стреляя в нас самих. Микки первым выпустил заряд из огнемёта, когда перед нами мелькнули первые тёмные фигуры. Осветительная ракета погасла, мы все переключились на инфракрасный, и, когда мы сшиблись, в ход пошло всё, вплоть до ножей. Они поддались неожиданно легко, первый заслон мы прорвали без особого труда, и, рухнув в траву, сейчас ползли, не поднимая голов, распластываясь по земле, стараясь ничем себя не выдать. Конечно, тактике прорыва окружений нас учили, но сейчас было не до затверженных схем. Мы не могли создать ни ударную группу, ни отвлекающую группу, ни группу прикрытия. Мы не могли эшелонировать огонь и создать «преимущество на участке прорыва». Мы просто бросились вперёд всей гурьбой. Может, те двое профессионалов, что едва не уложили меня, были здесь единственными толковыми вояками, кроме, само собой, нас?
Увы, это оказалось не так. Вспыхнули в небе сразу три осветительные ракеты, застрекотали винты приближающихся вертолётов – много, два звена, не меньше. Ещё ракеты. Ещё. Стало светло, и стало ясно, что нам не уйти. Сверху нас заметили очень быстро. Не было тут настоящей «зелёнки», где можно укрыться, ничего не было, кроме низенькой выгоревшей травы. И когда, пристреливаясь, вновь жахнул миномёт, я понял – этот бой нам не выиграть. И медленно поднялся во весь рост. Правда, рук не поднял.
– Командир, ты что?! Командир?
– Молчите, – цыкнул я. – Кто хочет умирать, может умирать Иногда полезнее забыть про... – я хотел сказать «про честь». И осёкся. Кажется, ребята вознамерились умирать всерьёз. За Империю и обожаемого монарха. Но в мои планы умирать никак не входило. Тем более от рук тех, кто, судя по всему, числил Империю во врагах.
– Штабс-ефрейтор Руслан Фатеев, Третья десантная дивизия! – громко крикнул я. – Кто вы такие и что вам надо?
Согласен, согласен, не самая впечатляющая речь. Ричард Третий или Гай Юлий Цезарь выразился бы куда цветистее. Тем не менее в тот миг она подействовала. Во всяком случае, мины больше не падали.
В ответ я ожидал чего-нибудь вроде «бросай оружие, падла имперская». Я почти не сомневался, что мы каким-то образом столкнулись с повстанцами. Дураки они, однако. Туча не делает различий...
Однако, к моему удивлению, в ответ резко и напряжённо, но гордо и с вызовом прозвучало:
– Командир Шестой интернациональной гвадалахарской бригады «Бандера Росса» Дариана Дарк!
Значит, ветераны взялись за своё. Что ж... я не слишком удивлён.
– Что ты можешь сказать мне, штабс-ефрейтор Руслан Фатеев?
Они любили высокопарные слова и столь же выспренные лозунги. Даже голос у знаменитой террористки сейчас такой, словно она играет на сцене античного амфитеатра в каком-нибудь «Прикованном Прометее».
