– Ты считаешь его умным, изобретательным, вероятно, еще и страстным.
Оливия рассмеялась и спустилась со стремянки.
– Любая женщина при виде его скажет, что он страстен.
– О боже! – воскликнула Мэри и прикрыла рукой живот, будто желая, чтобы ребенок не слышал неподобающих разговоров.
– Плохо дело, – поддакнула Тесс. – Думаю, им должна заняться я.
– Вы спятили? – Оливия достала ручку из ящика письменного стола и принялась записывать, что нужно купить из кухонной утвари. – Мак Валентайн хорош собой, но я не идиотка. Кроме того, он бабник, у которого нет никаких моральных правил, да и мебели тоже.
Тесс кивнула:
– Та статья, которую я читала на прошлой неделе, не лгала. Однако все это почему-то преподнесли в тоне похвалы.
– Какая статья? О чем ты?
– Принеси ее, Тесс, – попросила Мэри и повернулась к Оливии.
– Ты тоже ее читала? – поинтересовалась Оливия.
Мэри пожала плечами.
– Я просматривала старые журналы и наткнулась на нее.
Тесс вернулась и вручила Оливии журнал «Миннеаполис мэгэзин».
– Страница тридцать пять, – сказала Мэри.
Нетерпеливо вздохнув, Оливия взяла журнал и открыла нужную страницу. На ней красовалась огромная фотография Мака и еще одного мужчины, сидящих за столом из стали на фоне панорамы деловой части Миннеаполиса. Заголовок статьи гласил: «Мы трудоголики, но любим женщин». Оливию больше всего заинтересовал не красивый и надменный Мак, а другой мужчина. При виде его у нее внутри все сжалось.
На фотографии рядом с Маком был Тим Киви.
Сердце Оливии Уинстон бешено колотилось. Она выругалась. Тим Киви знал о том, какую распутную жизнь она вела прежде. Неужели Маку уже известно о ее прошлом? Станет ли он использовать это против нее и ее отца?
Оливия потерла рукой лицо. Она дала промашку. Она думала, что Мак намеревается соблазнить ее, но уж никак не предполагала, что он станет ее шантажировать ее прошлым.
На какое-то мгновение Оливии захотелось отказаться от работы. Однако она больше не избегала трудностей и сложных ситуаций. Закрыв журнал, Оливия взяла свои заметки.
– Я должна идти.
– Будь осторожна, – сказала Мэри.
– Буду, – ответила Оливия и, направляясь к двери, швырнула журнал в мусорную корзину.
Въехав в гараж, Мак какое-то время сидел в автомобиле. Он часто бывал в домах своих любовниц, но собственного жилища у него никогда прежде не было. К сожалению, присутствие в его доме Оливии все усложнило. Она была слишком хороша собой, страстна и умна, чтобы быть для него обыкновенной служащей, выполнявшей его заказ.
Войдя, Мак услышал звон посуды и сразу направился в кухню. Увидев наклонившуюся к нижней полке шкафа Оливию, которая расставляла сковородки, он заволновался. Ее темные волосы были собраны в хвост, сама она раскраснелась. На Оливии был красный облегающий свитер и джинсы, подчеркивавшие упругие ягодицы. Маку захотелось обнять ее за талию, скользнуть руками под мягкий шерстяной свитер и почувствовать тепло ее кожи, напрягшуюся грудь.
Оливия повернулась к Маку и увидела, что он за ней наблюдает. В ее взгляде отразился немой упрек.
Поставив портфель и положив ключи, он прошел в кухню. Оливия в самом деле творила чудеса. Кухня была оформлена в зелено-серых тонах и стала уютной, полностью соответствовавшей его желаниям. Теперь оставалось проверить, хорошо ли Оливия готовит.
– Ну, мисс Уинстон, похоже, что вашему будущему мужу очень повезет, – сказал он, пытаясь казаться беспечным.
Однако Оливия не обрадовалась его шутке, а наоборот, нахмурилась.
– Это было замечание настоящего женоненавистника.
– Неужели?
– Да.
– Почему? Я сделал вам комплимент. Кухня выглядит замечательно.
– И это способен оценить только муж? – спросила она, держа в руке огромную сковороду. – Я люблю свою работу, но не потому, что она, согласно сложившемуся мнению, считается женской.
– Конечно, – он взял у нее сковородку и поставил на кухонный стол. – Это не оружие.
Она стояла в полуметре от него и была привлекательна даже в гневе.
– Мне не требуется сковорода для нападений, Валентайн.
Он кивнул.
– Я верю. – Он протянул руку и отвел прядь волос от ее лица. Ее кожа была настолько мягкой, что ему захотелось прикоснуться к ней еще. – Вот что: когда я наколю дров, ты можешь подшутить надо мной и сказать, что из меня получится хороший муж.
Оливия даже не улыбнулась. Мак не мог понять, чем так разозлил ее.
– Я очень сомневаюсь, что ты умеешь колоть дрова, – сказала она, беря кастрюлю из мойки. – Однако, даже сделав это, ты не дождешься от меня уверения в том, что из тебя получится хороший муж.
– Почему ты злишься на меня? – наконец спросил он. – Я почувствовал это, как только вошел сюда. Ты чертовски привлекательна, но явно взбешена.
– Ничего подобного! – крикнула она, хватая со стола кухонное полотенце.
– Что произошло? Ты сегодня разговаривала с отцом?
– Слушай, приятель, – язвительно произнесла она, – мне не нужно разговаривать с отцом, чтобы разозлиться на тебя.
– Значит, ты все-таки разозлилась на меня, – удивленно протянул он.
– Верно, – она поставила кастрюлю на плиту. – Я сама могу составить о тебе мнение, без чьей-либо помощи.
Мак подошел к ней ближе, но Оливия сделала шаг назад и уперлась бедрами в гранитную столешницу.
– И что ты обо мне вообразила?
– Ты бабник и...
– Это так, – он хихикнул.
– Не перебивай меня! – угрожающе сказала она. – Через пять минут после расставания с очередной любовницей ты даже не вспомнишь ее имени.
– Я не завожу продолжительных романов, Оливия. – Мак подумал: а что, если поцеловать ее?
– И ты гордишься этим? – спросила она. – Не надоело прыгать из постели в постель?
– Так может рассуждать только женщина, у которой давненько не было любовника.
Оливия уставилась на него. Ее щеки пылали, в глазах отражалось раздражение. Бросив кухонное полотенце, она направилась к двери.
– Уже поздно.
– Я провожу тебя, – произнес он, идя за ней к парадной двери.
– Не утруждай себя, – схватив пальто, шляпу, перчатки и сумочку, Оливия открыла дверь. – Я вернусь утром.
Мак заметил, что на улице идет сильный снег, и произнес:
– Подожди, погода ужасная.
– Спокойной ночи, мистер Валентайн.
– По дорогам сейчас не проехать.
