Когда Дэвид перестал терзать ее губы, Мэгги издала долгий, протяжный стон.
– Какого черта вас занесло в мой дом! – сказал он так, будто признавался в своем бессилии против воли ее глаз.
– Кажется, Лиззи плачет, – сказала Мэгги, упрямо глядя на снег под ногами. – Мне нужно проверить.
Но Дэвид продолжал держать ее в своих объятиях.
– Если можете, бегите от меня, Маргарет, бегите со всех ног. Но я все равно найду вас.
Она высвободилась из его рук и, не помня себя, убежала в дом.
Всю ночь Мэгги не сомкнула глаз. Даже теперь, когда она лежала одна в полной темноте, воспоминание о том, как Дэвид улыбался и разглядывал ее из-под полуопущенных век, вызывало давно забытое ею ощущение интимности, от которого бросало то в жар, то в холод. Кто он, этот лесной отшельник с манерами лорда и глазами цвета янтаря? Почему он целовал ее с неистовой страстью, как будто изнывал от жажды любви? Мэгги даже не была уверена, запомнил ли он имена ее детей и захочет ли через несколько часов пожелать им доброго утра…
Перед тем как провалиться в короткий и глубокий сон, Мэгги во избежание неприятностей дала слово быть осторожной с Дэвидом.
Несмотря на то что я поддалась его чарам, впредь все же буду умнее.
6
На следующее утро Мэгги первым делом заглянула в комнату, где спали дети, и обнаружила на удивление аккуратно застеленные постели. Часы показывали полдень. Мэгги не могла поверить, что за крепким сном не расслышала, когда проснулись Лиззи и Крис. Со двора долетали громкие возгласы. Мэгги подошла к окну и открыла новую грань характера Дэвида Шелдона. Дэвид, весь в снегу, пугливо жался к огромной сосне, а на него с грозным видом наступали Крис и Лиззи, осыпающие его снежками.
Мэгги вспомнила об обещании Дэвида показать картины его тетушки и очень рассчитывала убедить наследника продавать картины через принадлежащую ей галерею. Взволнованная предстоящей миссией, Мэгги нашла в доме телефон и позвонила Сандре. Опуская подробности, Мэгги рассказала о симпатичном племяннике почившей в бозе миссис Фаринтош и своем твердом намерении пробыть в его доме ровно столько времени, сколько потребуется Дэвиду, чтобы принять судьбоносное для Мэгги решение.
Первое, что услышала Мэгги от Дэвида, едва они столкнулись на лестнице, несколько озадачило ее.
– Мисс Тидвелл, вы уже вызвали такси? – спросил он так же холодно, как накануне вечером.
– Нет, – опешила Мэгги. – Но если надо, я сейчас же… Крис! Лиззи! – Она спрятала смятенный взгляд и заспешила вниз, чтобы позвать детей, но Дэвид преградил ей дорогу.
– Это отвратительная привычка, Маргарет, уходить, не дослушав. Я не собираюсь вас выгонять.
– Что изменилось со вчерашнего вечера? – вызывающе спросила она, намеренно игнорируя их ночной танец.
Дэвид усмехнулся и указал рукой на ее детей и своего пса, радостно визжащехохочущелающим комом вкатившихся в дом со двора.
– Сегодня ваши дети не кажутся мне такими уж чудовищами.
– Несмотря на то что они обстреляли вас снежками?
Дэвид не ответил. Если бы он знал, что Мэгги наблюдает за ними из окна, то скорее усадил бы детей играть в монополию, чем позволил увидеть себя в столь нелепом положении. Мэгги обладала странной, неодолимой притягательностью, и, хотя в его жизни было достаточно красивых и даже великолепных женщин, ни одна из них не вызывала в нем такой страсти и желания овладеть ею после короткого соприкосновения тел во время танца.
– Кстати, хочу выразить вам свое восхищение.
Мэгги широко раскрыла глаза и улыбнулась. Чем же я так угодила вам? – спросили ее глаза.
– Очень рад, что вы без ненужного воодушевления и надежд отнеслись к нашему… танцу вчера в саду и не потеряли голову. Я считаю, когда женщина теряет голову, она теряет все.
– Я никогда не теряю головы. – Лицо Мэгги стало жестким, а улыбка превратилась в ироническую ухмылку. – Если я и забылась, кружась с вами на снегу, то, когда закончилась музыка, вспомнила о своих детях и спокойно проспала всю ночь. – Мэгги лгала, терзая свою душу, и была беспощадна.
– Завидую вашей выдержке, – вздохнул Дэвид, но Мэгги уже не желала слушать его извинений.
– Я найду вашу машину и попробую починить, – сказал Дэвид напоследок, натягивая меховую куртку. – Постарайтесь сберечь хотя бы стены к моему возвращению.
Мэгги фыркнула и ушла.
Однако Дэвид не вернулся ни через три, ни через пять часов. Крис весь день не отставал от матери, рассказывая о Дэвиде, который обещал прокатить их с Лиззи с горы и показать поваленную грозой сосну.
– Дэвид сказал, что мы можем оставаться у него сколько захотим, – сказал Крис.
– Снова фантазируешь? – не поверила Мэгги.
– Крис не врет, – подтвердила Лиззи. – Дэвид сказал, что ему с нами весело.
А Мэгги все прочнее овладевало беспокойство. Кругом были только леса, горы и замерзшие озера. Сейчас бы она ни за что не нашла место, где бросила машину. Мэгги взглянула на фотографию, на которой Дэвид обнимал девушку, высокую и стройную, как фотомодель. Лицо девушки показалось Мэгги отдаленно знакомым, но вспомнить, кто она, не удалось. В порыве неожиданной ревности Мэгги отвернула фото к стене. Нет, она не могла влюбиться в него!
Мэгги, приди в себя, это наваждение! Если мужчину и женщину на какое-то время изолировать от мира, физиология возьмет над ними верх. И ничего больше.
– Дэвид, сынок, ты дома? – вдруг услышала Мэгги.
Она обернулась к двери. Ей улыбалась высокая женщина лет шестидесяти, прямая, как ствол старого дерева, с жесткими седыми волосами. В обеих руках у нее были увесистые пакеты.
– Здравствуйте, дорогая! Мы напугали вас? Ну конечно, наш малыш рассказывает своим друзьям обо всем, кроме своих родителей. Меня зовут Дороти Шелдон. Я мать Дэвида. – Дружелюбно улыбаясь, Дороти протягивала ей руку для пожатия.
– А я Маргарет Тидвелл. Не могу причислить себя к друзьям вашего сына. У меня сломалась машина неподалеку от дома, и Дэвид был столь любезен, что приютил меня с детьми.
Дороти изумленно вскинула бровь.
– Дэвид впустил в дом детей? О, это великолепная новость! – Она повернула голову к двери и прокричала: – Гарри, ты слышал?! Эта девушка сказала, что наш Дэйв был добр к детям! – Вновь повернувшись к Мэгги, миссис Шелдон, улыбаясь, уточнила: – Они у вас совсем маленькие? Вы сами очень молоды.
– Да, сыну шесть лет, а дочке почти три года.
– Совсем крошки! – умилилась Дороти.
– Вам помочь?
– А, – махнула рукой Дороти, – здесь продукты, новые шторы, пара галстуков. Мой сын ненавидит галстуки и, наверное, не выносит и меня, ведь это я их ему привожу. Но сегодня такой день…
