Он кивнул, предоставив собаке облизывать ему ладонь.
— Ракета любит с солью. А Пит даже не притронется к еде, если не дать ему кусочек сыра.
— Как получилось, что вы появились так вовремя?
— Это все Гус. — Боб пожал плечами. — Я его давно знаю. Он был добр ко мне в отличие от остальных.
— Да, Гус такой.
Он продолжал:
— Гус в курсе, что я хорошо знаю реку. Вдобавок благодаря своей работе я способен прочесать ее из конца в конец быстрее всех.
— Работе?
— Ну да… я летчик.
Я пригляделся и наконец сложил все фрагменты воедино.
— Это вас я тогда видел на бензоколонке, под дождем?
Боб засмеялся.
— Да. Спасибо, что толкнул. Гус позвонил мне на следующий день. Попросил присматривать за вами время от времени. Было не так уж трудно заметить оранжевое каноэ.
— Теперь понятно, отчего вы пролетали над нами каждый день.
Боб кивнул.
— Стоило понять, с какой скоростью вы движетесь, — и я мог вычислять ваше местонахождение с точностью до мили. Ты отлично гребешь.
— Много практиковался.
— Знаю.
Значит, о нас пошли слухи.
— Этого-то я и боялся.
Он изогнул бровь.
— Знаешь «Старого рыбака»?
Магазинчик «Старый рыбак» находится вблизи общественной пристани на флоридском берегу. Там продают пиво, содовую, шоколадки, червей для наживки, спасательные жилеты и все остальное, что может понадобиться на реке. Приятное местечко. Еще там есть общественный туалет — не самый чистый на свете, но когда ты везешь туристов, особенно женщин, которые не желают справлять нужду в лесу, он может пригодиться. Обычная остановка по пути в низовья.
— Я вырос на реке, поэтому мне доводилось там бывать.
— Я заглянул туда, чтобы доставить счет хозяину. Короче говоря, возле магазина ошивались четверо этих типов и говорили не то чтобы шепотом. Судя по интонации и по тому, что сказал Гус, они затевали что-то нехорошее. Поэтому вчера вечером я начал осматривать реку к югу от Пинкни.
— И все это из-за их интонации?
— У меня большой опыт. Когда я заметил твое каноэ, они уже висели у вас на хвосте. А в «Белых дубах» есть посадочная площадка, которой я пользовался пару раз. Я сел, дошел до реки и обнаружил вас.
— Вы знаете, что это за люди?
Боб покачал головой.
— Четверо идиотов, которые ищут себе неприятностей.
— Почему они выбрали нас?
— Гиены всегда выбирают легкую добычу.
— Откуда вы знаете, что сейчас они не крутятся возле дома?
— Возможно, но… — Он улыбнулся, — Сомневаюсь.
— К слову о доме… Где мы?
— Хорошо помнишь реку?
Я пожал плечами:
— Ее трудно забыть.
— В нескольких километрах к югу от Трейдерс.
Сердце у меня замерло.
— К югу от линии электропередачи?
— Ты действительно знаешь реку. В трех километрах от линии.
Я подсчитал в уме. Мы потеряли двадцать пять километров. Точнее, вернулись назад. Теперь мы находились примерно в семидесяти километрах от Седар-Пойнта, и нам предстояло вторично покрыть уже пройденное расстояние. Это был тяжелый удар.
Боб продолжал:
— Наверное, сейчас эти парни думают, что бы им соврать врачу. — Он склонился ко мне, послушал, как Эбби плещется в ванне, и шепнул: — Это, конечно, не мое дело, но мне хотелось бы услышать вашу версию событий. Что ты делаешь на реке с этой женщиной?
— Она моя жена.
— Я понял. Но ей следует лежать в больнице.
Я принялся ковырять яичницу вилкой.
— Наверное, лучше говорить напрямик…
Он кивнул.
— Это долгая история.
Боб посмотрел на часы.
— Ты следишь за новостями?
Я покачал головой:
— В последнее время у меня не было такой возможности.
Он включил телевизор, откинулся на спинку стула и сложил руки на животе. На экране вспыхнула надпись «Последние известия об Эбби Элиот».
Попугай кружил по столу и притопывал лапкой.
— Новости!.. Новости!..
И тогда я понял, что наше путешествие окончено.
Глава 33
Вынужденная проводить много времени в клинике, Эбби познакомилась с некоторыми пациентками. Все больные раком держатся вместе, но женщин с раком груди объединяют невероятно крепкие узы. Одну из них звали Дебора Фаннинг. Дебора, или Дебби, как мы ее называли, переживала нечто подобное: сначала двойная мастэктомия, потом рак дал метастазы, и теперь врачи охотились за ним по всему организму. Муж Деборы, Рик, сначала приезжал вместе с ней. У них как будто было все — отличная работа, большой дом в Майами, загородный коттедж, яхта. Затем Рик начал появляться все реже. Наконец мы вообще перестали его встречать.
Дебора пожимала плечами:
— Вы же знаете, что такое коммивояжер. Постоянные разъезды. Нам нужно на что-то жить.
Она плохо умела врать. По настоянию Эбби я попросил врачей перевести Дебору в соседнюю палату. В итоге мы стали много времени проводить втроем. Смотрели телевизор, ели, болтали, обсуждали нашу жизнь после рака. Я катал обеих женщин в креслах по парковке, вешал на Джорджи два мешка и придвигал два стула. Дебора была красивая и на четыре года моложе Эбби. Она тоже облысела и жила в постоянном страхе, хотя никогда не жаловалась. Мы с Эбби быстро заметили, что телефон у нее молчит. Рик никуда не уезжал.
Однажды вечером я вошел в палату и увидел, что Эбби плачет. Она была в ярости. Взбешена.
— Ты со мной разведешься? — Она смотрела мне прямо в глаза.
— Что?
— Скажи правду.
— Нет. Эбби, ради Бога…
Она швырнула мне стопку бумаг.
— А Рик развелся. — Эбби указала на соседнюю дверь. — Он сейчас там, объясняет, что это ради их общего блага. И что она сама во всем виновата.
Я прислонился к двери и прислушался. Эбби была права. Тогда я вошел в палату Деборы, приблизился к Рику и ударил его так, что ободрал себе все костяшки. Он валялся на полу, выплевывая кровь и зубы.
— Ты ее не достоин, — сказал я, забрал Дебору и перенес к нам.
Через три месяца Дебби не стало. Ее смерть на совести Рика. Надеюсь, он никогда об этом не забудет.
Вот во что превратилась наша жизнь. Лечение, поездки, инфекции, обследования, снова обследования и опять обследования, результаты один хуже другого. Мы жили в настоящем тумаке. Борьба стала для нас китайской пыткой, и наши надежды слабели.
