В углу на столе стоял компьютер – по всей видимости, подарок отца. Он выглядел новеньким – белоснежный корпус, мышь, клавиатура, накрытая плексигласом.
Лариса перешла во вторую комнату, которая, без сомнения, принадлежала Насте: здесь находились ее вещи. Она осмотрела комнату: кровать, письменный стол, два шкафа – книжный и платяной. Над кроватью – небольшой коврик.
Котова открыла платяной шкаф. Одежды было немного, но вся имевшаяся являлась модной, дорогой и хорошего качества. Не зря мать Насти, «Зинуля» Мартынова, пожелала присвоить одежду дочери – видимо, хорошо знала о том, что ей перепадет. Лариса на всякий случай проверила все карманы, где они были – в брюках, блузках, пиджаке, – но ничего не обнаружила.
Подавляющее большинство книг, стоявших в книжном шкафу, принадлежало перу классиков мировой литературы. Лариса подумала о том, что нет смысла искать в них прощальную записку Насти: наверняка Карякин перелистал их все в поисках хоть какого-нибудь послания. На всякий случай она просмотрела те, что стояли в первом ряду, затем – медицинские учебники на полочке, висевшей над письменным столом.
Нигде ничего. Даже в письменном столе она ничего не обнаружила. В основном там лежали чистые тетради, ручки и альбом с фотографиями. Перелистав альбом, Лариса обнаружила, что фотографий было немного, и в большинстве своем они датировались последним годом, так как почти на всех Настя была рядом с Николаем.
Первым желанием Ларисы было забрать альбом с собой, чтобы отдать его Николаю, но потом она передумала: через год-другой сердце летчика успокоится, он встретит другую, и та, другая, из ревности этот альбом выбросит или сожжет. Так что пусть фотографии полежат пока здесь. А позже их судьбу решат родственники Насти.
Неожиданно Котовой пришла в голову мысль: если девушка отдавала все деньги матери, то на что она жила? Может быть, она помогала распространять наркотики, а когда решила выйти из игры – ее убрали?
Котова решила на всякий случай осмотреть все места, где обычно наркоманы скрывают свое любимое зелье: двери, подоконники, розетки и так далее.
Лариса бесшумно прошлась по квартире, но нигде ничего не обнаружила. Вспомнив о том, что Николай рассказал о соседе-алкоголике, она решила на всякий случай проверить, мог ли сосед что-то видеть или слышать. А вдруг он и есть убийца? Но что-то увидеть или услышать он мог только в том случае, если дверь на балкон была открыта.
Лариса осторожно открыла балконную дверь и выглянула наружу. И тут увидела то, что нужно.
В углу балкона, ближе к двери, лежало опрокинутое ведерко, из которого высыпалась земля. Здесь же стоял ящик с пустыми стеклянными банками, которые, видимо, когда-то были накрыты бумагой. Но потом бумагу или сдуло ветром, или она была кем-то сбита, но лежала она тем не менее здесь же, на балконе, зажатая ящиком и рассыпавшейся землей. Разогнув бумагу, Лариса увидела на ней отпечатавшийся след мужского ботинка примерно сорок первого размера. След вел по направлению к балконной двери Карякиных. Два же балкона находились в такой близости друг от друга, что вполне можно было перелезть с одного на другой.
И здесь же, в ящике с банками, она нашла окурок сигареты «Прима».
В мозгу Ларисы сразу возник образ соседа-алкоголика, нарисованный Николаем. Может быть, это его следы? Насколько она помнила Николая по даче, он не закурил при ней ни разу. К тому же его образ совсем не вязался с пролетарской «Примой». Вряд ли такие сигареты курил и Карякин или тем паче сама Настя.
Если принять все это во внимание, то получается: сосед Карякиных вполне мог находиться на балконе в момент убийства и что-то видеть или слышать. И если он не убийца, то очень ценный свидетель.
Но это, пожалуй, все, что Лариса узнала из посещения квартиры Карякиной. Она огляделась еще раз.
«О, компьютер! – неожиданно подумала Котова. – Там может храниться кое-что интересное. Очень часто люди заводят персональные файлы, в которых хранят нужную информацию. Вдруг Настя именно из этих людей?»
Она подошла к компьютеру и включила его. Это был Пентиум, не очень навороченный, но довольно приличный. Лариса довольно быстро разобралась с оболочкой Виндоуз и вскоре уже гуляла курсором по директориям и просматривала текстовые файлы. Ничего особенного – тексты эстрадных исполнителей, письма по электронной почте, не относящиеся к делу, тексты современных писателей-фантастов. Тексты по медицине. Но…
Лариса все-таки обнаружила кое-что интересное и интригующее. По крайней мере, на первый взгляд. В директории, обозначенной как PERSONAL, она нашла файл с названием diary.txt. Это могло означать только «дневник». Но вся беда заключалась в том, что файл был запаролен, то есть Лариса, не знавшая пароля, не могла открыть текст и ознакомиться с ним.
Для того чтобы открыть файл, необходим был хакер, то бишь специалист по взлому компьютерных программ. Лариса тут же активизировала сотовый и набрала номер своего знакомого Кирилла Ванеева, слывшего в городе лидером компьютерного сообщества и пользовавшегося славой отличного программиста и по совместительству хакера. Однако автоответчик сообщил Котовой, что Ванеев убыл в столицу и ожидается в городе только послезавтра. Она чертыхнулась, но делать было нечего. В смысле – без Ванеева она все равно не смогла бы ничего предпринять.
Лариса опустилась на диван и задумалась. Вокруг стояла тишина, и было в ней нечто зловещее. Она представила себе хладный труп, лежавший на диване, и ей стало немного жутко. Что ж, если подобные мысли начинают одолевать, то это верный признак, что пора уходить.
Лариса осторожно закрыла дверь и вышла на лестничную площадку. И тут же столкнулась с маленькой пухленькой женщиной лет шестидесяти, которая приехала на лифте и направлялась в соседнюю с Карякиными квартиру.
– Простите, пожалуйста, – обратилась Лариса к женщине. – Можно с вами поговорить?
Та оглянулась. Котова показала ей свое удостоверение и, представившись, сказала:
– Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.
Женщина пожала плечами:
– Если только смогу вам помочь. Проходите.
Лариса прошла в квартиру и спросила:
– Вас как зовут?
– Галина Дмитриевна.
– Очень хорошо. Галина Дмитриевна, как давно вы знаете Настю Карякину?
– Да с рождения, считай, – с певучей интонацией, так присущей пожилым русским женщинам, ответила соседка. – Здесь раньше жил старший Карякин с женой и дочерью. Сын их, Владимир, примерно год тоже с ними жил, но потом ушел. Затем родилась Настя и лет до двух жила здесь, с дедушкой и бабушкой, пока отец не забрал ее к себе. А как только Петр умер, соседка к дочке перебралась – внучку помогать растить. Здесь квартиранты жили, а с прошлой осени поселилась Настя.
– Галина Дмитриевна, а к Насте часто ходили друзья? – спросила Лариса.
– Нет. Ходили, но не часто. Настя скромно жила, – ответила соседка.
