К сожалению, в этот раз у нас не было таких ремней, и Донна осталась непривязанной к стулу. От первых слов молитвы она вздрогнула, как от удара, и тут же обмякла, подавшись вперед и уронив голову, так что волосы свесились на лицо. Четверо ассистентов подхватили ее, чтобы не упала на пол, и держали на протяжении всего ритуала. Мы видели, что в кресле сидит уже не Донна — в этот раз демон не стал таиться.
С ней начался припадок, в течение которого ее удерживали все ассистенты: сперва начали дрожать руки Донны, а вскоре все тело затряслось, как в мучительной лихорадке. Епископ окропил одержимую святой водой, и демон застонал от невыразимой муки. Снаружи отчаянно залаяла собака епископа, будто желая помочь хозяину. Ее долгий, тягучий вой гулко отдавался под сводами часовни. Лицо Донны превратилось в маску убийственной ярости, направленной на нас. Ведь мы были для нее врагами.
Обряд продолжался, звучали молитвы. Грудь Донны тяжело поднималась в сухих рвотных спазмах. Думая, что ее вырвет, как часто бывает с одержимыми во время экзорцизма, Джо поставил ей на колени миску, и Донна наклонилась над ней, так что видны были только ее всклокоченные волосы.
Епископ дошел до части ритуала, когда следует осенить одержимого крестным знамением. Донна издала низкий рык и вдруг прянула вперед, ударив его по занесенной руке. Будучи подлинным воином Господним, епископ подошел ближе и перекрестил темя и грудь одержимой. Это сопровождалось ритмичными стонами и рваным, неровным, хриплым дыханием, как бывает у женщин в родах. В нашем случае мы надеялись, что Донна избавляется от демона.
Стоны перешли в ужасное рычание. Она раскачивалась из стороны в сторону, скаля зубы, как животное, готовая укусить в любую секунду, но мы крепко удерживали ее за локти. Донна с нечеловеческой силой начинала вырываться и бросаться на епископа с животной яростью всякий раз, как он касался ее распятием. Это продолжалось всего несколько минут, но мы уже были на пределе сил. Следующие несколько часов Донну пришлось часто окроплять святой водой. Это вызывало отчаянное сопротивление — часовню наполнили ужасные вопли. В какой-то момент глаза женщины закатились под лоб — казалось, она потеряла сознание: демон терпел мучения, агонию вечно проклятого.
Епископ возложил на Донну святое распятие, и ее тело обмякло. Но епископ не обманулся этим кажущимся отступлением врага.
– Я знаю, что ты здесь, демон! — громко произнес экзорцист.
Донна рванулась в сторону, как дикий зверь, отчаянно стараясь отодвинуться от распятия.
– Во имя Иисуса Христа я приказываю тебе говорить! — воскликнул епископ.
Демон молчал. Схватка продолжалась еще полчаса, прежде чем демон наконец признал свое поражение.
– Оно ушло, — слабо прошептала Донна.
Епископ продолжил ритуал на тот случай, если демон снова прибегнул к обману, лишь бы прекратить экзорцизм.
Но все увидели перемену в Донне: черты ее лица смягчились, убийственный взгляд пропал. Ощущение давящего зла, наполнявшее церковь, тоже ушло. Сквозь витражные окна часовню осветили лучи солнца, и я почувствовал, как возвращаются спокойствие и силы. Донна, напротив, была едва жива и с трудом поднялась со стула. Ей было настолько больно, что Майку пришлось ее почти нести. Однако по лицу женщины разливалось блаженство — мы все ощутили ее радость и огромное облегчение. Она склонила голову, когда мы возблагодарили Господа за избавление от врага человечества, всюду сеющего зло и соблазн. Прежде чем Донна и Майк вышли из часовни, я взял с них обещание не пытаться больше войти в контакт с этим демоном. Они горячо поклялись и вместе вышли на улицу. Я попросил Майка позвонить через несколько дней и сообщить, как дела у Донны.
Он позвонил через неделю.
– С ней все отлично. Начала регулярно ходить на службу, много молится.
Лучшего знака я и желать не мог — будучи одержимой, Донна была лишена возможности поклоняться Господу.
– А с телефоном как?
– Тишина, — заверил Майк. — Ни помех, ни треска.
Так я понял, что дело можно считать закрытым.
Послесловие
Я благодарю Бога, призвавшего меня туда, где я могу внести свой скромный вклад в торжество высшего добра над абсолютным злом. Мой крестовый поход, полный открытий, далек от завершения: даже спустя десять лет с каждым расследованием я учусь чему-то новому.
В Работе нет экспертов. Всякий, кто говорит иначе, лжет. Демонологию не изучают, сидя в классе. Необходимо выезжать на реальные случаи и не бояться испачкать руки.
За десять лет мы с Джо провели много расследований и наделали много ошибок, но наши методы доказали свою эффективность более чем в половине случаев. Сочетание веры, разума и опыта, тесное сотрудничество со сведущими людьми — вот что мы применяем, чтобы помочь. Мы занимаемся этим не ради денег или известности и не для того, чтобы польстить собственной гордыне. Наша единственная миссия — послужить славе Божией.
Придя в Работу, я вновь обрел веру, но вера живет во мне не потому, что я связан с Работой. Веру обретают не вдруг. Она приходит к тем, кто ищет ее и готов жить с верой. Иногда стремительно выходишь на новый духовный уровень, а временами коснеешь, пока тебе не откроется больше. Для тех, кто живет в Боге, как епископ Маккенна, все вращается вокруг веры. Людям светским, семейным, с профессией трудно сосредоточиться только на Боге. Я это хорошо знаю: я тоже не думаю о Боге, когда валю сопротивляющегося преступника на землю. Однако Бог всегда где-то рядом. Когда вы впускаете Бога в свою жизнь, жить без него становится тяжело. Моя вера циклична: иногда Бог для меня важнее всего, а временами наступает затишье, когда я не хожу в церковь или мало молюсь. Но даже тогда я помню о Боге. Конечно, неправильно отводить молитве местечко с краю, но так уж получается, когда внимания требуют многие стороны жизни.
Видимо, для духовной жизни нужно отводить время. Помню, в детстве я смотрел, как бабушка сидела в кресле и перебирала четки. Она делала это каждый день в одно и то же время. В школе Пресвятой Богородицы нас не заставляли молиться по четкам, и я не сознавал, как это важно. Только когда сестра Филомена в часовне Пресвятой Девы Марии святого Розария открыла мне глаза на достоинства молитвы, я постепенно сделал это частью своего обихода. Согласно одной из доктрин святого Альфонса Лигурийского, Господь назначил Иисуса Христа царем справедливости и сделал его верховным судией над миром, но дал нам и Деву Марию, сделав ее матерью милосердия. Вот почему я поклоняюсь ей.
Бабушкины четки перешли ко мне, я перебираю их, когда молюсь. Я и дочерей научил перебирать четки. В сочельник нам с Кристиной довелось разделить особые минуты, когда я пришел домой с ночной смены около четырех утра и увидел, что дочурка не спит. Мы вместе помолились по четкам — прекрасный способ встретить Рождество. Я вижу руку Божественного провидения в том, что Он посылает нам людей, под влиянием которых мы приходим к Богу. В моем случае это именно так: отец Мартин и епископ Маккенна помогли моей вере окрепнуть.
