– Ага, – очень задумчиво сказал Саша. – Если жить захочется тебе, укол буду делать я, и наоборот.
– Подумаешь, – она очень красиво передернула плечами, – могу и сама.
– Да ладно уж. Попутно так попутно… У тебя шприцы есть?
– Наверное. Аптечка есть точно.
Принесенная аптечка напоминала мини-супермаркет фармацевтических товаров.
– Это откуда ж такая? – удивился Саша.
– Из Англии привезли. Говорят, на все случаи жизни.
– Похоже на то, – согласился Саша, разглядывая жутковатого вида ножницы с загнутыми концами. – Ну и наворотили. На самом деле, зуб даю, у кого на такой наборчик денег хватает, ничем тут пользоваться не будет. Вот разве только… – Он, почти не глядя, вытащил яркую коробочку с интернациональным «ASPIRIN». Повертел в руках, кинул обратно. Света держала два одноразовых шприца, смотрела на Сашу и почему-то хмурилась. – Ну, валяй, я готов. Сосредотачивайся.
– Полегче, Самойлов. Не юродствуй. И не хозяйничай здесь. У меня на тебя управа найдется.
– Какая?
– Привлеку тебя за нарушение границ частного владения.
– Да ну? – удивился Саша. – Ну, тогда – мне пора. – Он двинулся к двери, небрежно бросив на ходу: – Желаю успеха. Надеюсь, у Поплавского дела с воссстановлением аппарата пойдут успешно… – Господи, чего ж мы ссоримся? Похоже, она на меня из-за этого аспирина обиделась. Ох, только бы она не догадалась, что один взмах ее ресниц – и я буду на коленях ползать, просить прощения. Если догадается – выпрет отсюда в два счета, а может, и правда привлечет…
Света колебалась. Этот наглый мужлан-одноклассничек действительно поставил ее перед очень непростым выбором. Хочешь, Светочка, шоколадку сейчас? Будь умницей, прочти дяде стишок. Ну и что, что дядя – бяка? Он шоколадку отдаст и уйдет, больше мы его сюда не пустим…
Вместо ответа она опять отошла к столику и плеснула себе коньяку. Не многовато ли алкоголя получается за вечер, девушка? Внезапно ее охватила паника. А что, если не получится? Как, черт побери, сосредотачиваться? На чем? Взять, что ли, фотографию Шуманов? Так я совершенно не уверена, что ИХ небоскреб похож на здание «AS». Я уже плохо его себе представляю… Помню, что служащие там называли меня почему-то «мадмуазель»… Парень там был, сотрудник «AS», имя тоже французское… как его? Мишель? Худенький, сдержанный, в ресторан меня приглашал… О Господи, не помню! Спокойно. Спокойно. Попробуем с другой стороны. Ведь это же – один и тот же МОЙ мир. Значит, можно вначале в Питер попробовать, в МОЙ Питер. Если получится, в ТЕ Штаты и на самолете сгонять можно… Кажется, в первый раз я так и сделала…
Света умоляюще глянула на Сашу:
– Ничего не получается…
– Может, тебе какую-нибудь зацепку найти? Ну вот вроде той рекламки, как у Юры…
– Зацепку… – Света крепко-крепко зажмурилась. – Нет… Ох, Самойлов, может, ты что-нибудь придумаешь, а то у меня уже голова от напряжения лопается!
– Как же я придумаю? – удивился Саша.
– Ну ты же там тоже был!
Саша послушно принялся вспоминать. Почему-то, кроме гнусного карлика Алексея Ивановича, в голову ничего не лезло.
– Знаешь, что? Садись-ка ты поближе, – решительно приказал он Свете. – И руку мне дай. Вдруг все внезапно получится?
Света, глядя на него с большим подозрением, присела на ручку кресла.
– Нет, нет, так не пойдет! – Саша встал, сгреб с дивана кучу ярких журналов, аккуратно положил рядом на стол два шприца и ампулы, сел и кивком указал на место рядом с собой.
– Слушай, а церберы твои ничего плохого не подумают, если увидят, как мы тут валяемся? – на всякий случай спросил он. – А то будет проблема: меня на месте пристрелят, а ты ТАМ останешься…
– Без МОЕГО разрешения сюда никто не войдет, – строго-презрительно ответила Света. – К тому же, насколько я помню, все это ЗДЕСЬ занимает несколько минут, разве не так?
– Ага.
Свету передернуло.
– Значит, так. Договариваемся. Кто первый очухается, сразу же делает укол второму. Да?
Света кивнула и решительно села на диван.
– Вспоминай свой дом на Суворовском. Я там тоже был, постараюсь помочь.
Света подумала, что если бы вдруг сейчас внезапно вернулся Виталий и застал ее сидящей на диване рука в руке с каким-то парнем… Сердце заколотилось от этого воображаемого страха и… тут же закружилась голова…
Падая, Света склонилась к Сашиному плечу. Прозрачное облачко накрыло обоих. На Сашином лице застыло удивление.
…Куда-то толкало и тащило, кружило и корежило. Сопротивляться этой страшной силе было бессмысленно, пришлось сдаться и, не дергаясь, наблюдать, куда же тебя несет. Мозг напоминал огромный черный квартал, в котором, дернув рубильник, разом отключили весь свет…
…И неожиданно все включилось! Ноздри уловили незнакомый запах, в уши ворвалось кваканье и хруст, зрительный нерв послал первое сообщение: здесь сумерки…
Интерлюдия II
…Что? А вот так и живем. Сидим на тощих кочках около Серебряного Болота и развесив уши слушаем бесконечную трепотню Кувалды Гризли. Обычно к вечеру башка, как трухой, набита его шизанутыми историями.
Нет, не целый день сидим. Распорядок дня по-прежнему соблюдаем. Спим. Едим. Изредка куда-нибудь двигаемся. Да не, не мозгами, слава Богу, а ногами.
– Сало в кашу класть или так нарубать? – спросил скорее по привычке Цукоша. Можно подумать, хоть кого-то всерьез волнует, каким именно путем это сало попадет в желудок!
– В кашу, – последовал тем не менее строгий ответ.
А вот теперь: ни в жизни не догадаешься, кто голос подал. Ну? Сядь и рот поплотнее закрой. Потому что это – Двоечник!
Привыкай, привыкай. У нас теперь все по-другому. Ну, то есть Вомбат-то, конечно, никуда не исчезал. Командир – он и есть командир, при всех званиях-регалиях. Да только чужой он какой-то стал. Будто все ему разом осточертело по самую макушку. Да нет, бывало у Вомбата хреновое настроение и раньше, бывало. И уж всегда Командир находил способ борьбы с хандрой: ну, автомат, там, возьмет, скосит одной длинной очередью ближайшие особо поганые кусты. Или рявкнет на кого-нибудь так, что за ушами щекотно. А вот сейчас – нет. Поест, сигарету у Стармеха возьмет. Молча отойдет от костра, сядет на пригорок, уставится в небо и знай себе облака разглядывает, как будто что умное придумывает. А что там на небе умного? Ну, зарница над Городом полыхнет, тучи рыжие, кислотные натянет… Вот забота…
Саня же наш, Двоечник, наоборот: ходит твердо, по сторонам поминутно не озирается, баску в голосе прибавил. А борода! Такую себе мущинскую бороду отрастил – кто поверит! И не плачет больше по пустякам. Да ладно врать-то! Никто с тех пор ни слезинки у него не видел! С каких пор? Так с тех с самых…
