Но сейчас, около восьми часов вечера. Света вдруг очнулась в своей узенькой кельюшке, где находились только жесткий топчан, тумбочка и огромная фотография отца Назария на стене. Она приложила холодные пальцы ко лбу. Кто-то думал о ней, помнил, ждал, посылал свою энергетическую силу. Но то были не новые братья и сестры и не отец Назарий. Это был человек из прошлой жизни, той, никчемной и мелкой, как выброшенная на берег галька. Теплые волны увлекали ее обратно в море, на глубину, не позволяя задержаться на прогретом солнцем песке. Но Света, пребывая в каком-то пронзительно-откровенном трансе, отчетливо увидела идущего ей навстречу Сергея, преследовавшего ее все предыдущие дни, и — странно — не убоялась его ненавистного лица, объятой пламенем фигуры, протянутой руки, а, наоборот, коснулась ищущих пальцев. И тотчас же взметнувшийся вихрь, следивший за ними, налетел со стороны моря, разомкнул руки и погрузил все во тьму.
Вошедшая в комнатку-пенал служительница, не поднимая глаз, тихим голосом промолвила:
— Идем, сестра. Отец Назарий хочет поговорить с тобой…
Света, накинув на голову выданную ей косынку, послушно двинулась следом, минуя узкие коридоры и переходы. Каждый вечер «любимый сын Бога» беседовал со вновь обращенными братьями и сестрами, постигая их души и закладывая по кирпичику основы своего миросозерцания. Точно так же он перестроил и этот большой старинный особняк на Новой Басманной, взятый им в аренду на девяносто девять лет за смехотворную сумму. Вся внутренняя планировка дома была переделана, исчезли просторные холлы и гостиные, сменившись крохотными комнатушками и тесными проходами между ними, напоминающими лабиринт. Несведущий человек мог бы легко запутаться в них, упираясь в частые тупики. Лишь подвал был еще больше расширен, оснащен специальной аудио и визуальной аппаратурой, приобретенной в Соединенных Штатах и способствующей психотропному воздействию на человеческое подсознание. Искусно использовались и особые составы наркотических трав, вызывающие с течением времени глубокие изменения в психике и поражающие жизнедеятельные участки мозга. Этими составами ближайшие сподвижники отца Назария усиленно потчевали новичков, подчиняя себе их волю, отсекая любые желания и омертвляя тягу к свободному выбору.
Паства «пророка» отказывалась от всех мирских благ и добровольно передавала все свое движимое и недвижимое имущество под юрисдикцию братства, а практически оно скапливалось в одних-единственных руках отца Назария, который уже теперь являлся обладателем огромного состояния и значительных счетов в западных банках. Он открывал филиалы в других городах, посылая туда наиболее способных к самостоятельной работе учеников. Для нерадивых существовали сельские «места отдохновения», где, правда, отдыхом и не пахло, а с утра до позднего вечера послушные, отрешенные люди были заняты либо на полевых работах, либо в ткацких мастерских. Это тоже приносило особый доход.
Отец Назарий взглянул на приведенную к нему светловолосую девушку, не смевшую поднять глаза и замершую в ожидании, словно пугливый зверек.
— Расскажи мне о себе, сестра моя, — мягко произнес он, и легкая улыбка тронула его губы. «А она хороша», — плотоядно подумал «пророк», осматривая фигуру Светы. — Не бойся, подойди ближе. Ты исцелишься, ибо дано мне многое, а велено утешать и миловать. Не зная тебя, я вижу твою душу: она больна и тревожна, но скоро, скоро ты обретешь покой. Слушай мои слова, слушай, они падают на благодатную почву, ты наша в нашем братстве, ты своя, ты наконец-то дома, у истока будущей жизни…
Днищев вместе с напарником совершал очередной обход первого этажа Агропромбанка, отмечая расположение видеокамер и рассчитывая про себя траекторию обзора. Получалось так, что через помещения и коридоры вряд ли может проскочить незамеченной и мышь. А что на втором этаже, какие ловушки установлены? Он задержался возле ведущей вверх лестницы.
— Пошли, — оглянулся напарник.
— Погоди, Коля, — отозвался Днищев. — Кто-то там разговаривает.
— Администратор, наверное.
— Сам с собой? Что он, спятил? Надо глянуть.
Не дожидаясь напарника, Сергей легко побежал наверх. Выскочил в коридор, заканчивающийся освещенным помещением, где возле включенного компьютера сидел усатый мужчина, удивленно посмотревший на него. Тихо жужжали факсы, выбрасывая узкие бумажные ленты. За спиной усатого находилась массивная запертая дверь, видеокамер под потолком не было, слева по коридору тянулся ряд операционных кабинетов, их стеклянные стены были закрыты металлическими жалюзи. Все это Сергей успел разглядеть за несколько секунд, прежде чем напарник вырос за его плечом.
— Почудилось, — сказал Днищев, поигрывая резиновой дубинкой. — Ночные шорохи полны неожиданностей.
— Голоса послышались, — извинительным тоном произнес Николай.
— Да это я мурлыкал себе что-то под нос, — улыбнулся усатый мужчина. — Все в порядке, ребята.
— Отбой! — напарник слегка подтолкнул Днищева. — Ну и слух у тебя, — добавил он, уже спускаясь по лестнице. — Позавидовать можно.
— Да чему тут завидовать! Я, между прочим, спать не могу, от любого шороха просыпаюсь. Интересно, а куда этот тип в туалет ходит? Или у него с собой ночной горшок?
— Там же, над нашим расположен.
— Понятно. А когда успели витрину заделать? Небось весь день старались, — перевел разговор Днищев. — И что, опять вакуумное стекло?
— Говорят, нет, пока обычное. Временно. Но уже заказали.
— А с тем мужичком что?
— Дали, наверное, по шапке да отпустили.
— Ну и зря. Я бы ему придумал наказание: поставить его вместо разбитого стекла, и пусть стоит день и ночь, как пугало. Чем не живая реклама: «Наш банк самый стойкий в мире»? Однако надо бы кофейку выпить. — Сергей остановился возле автомата с напитками, нажал нужную кнопку, подставив бумажный стаканчик. — А ты не хочешь?
— У меня термос, я к своему привык.
— Ну-ну. А на дармовщинку все равно слаще.
Вновь медленно потянулось время. Сергей рассеянно смотрел на мониторы, откинувшись в кресле и обдумывая свои действия. Сегодня установить содержимое металлического стержня не получится — это ясно. Потребуются подготовительная работа и кое-какие инструменты, самым примитивным из которых будет обыкновенная школьная рогатка. Постепенно общий план начал вызревать в голове Днищева.
Глава четырнадцатая
МЕДИЦИНСКАЯ ИНКВИЗИЦИЯ
В четверг с утра погода резко ухудшилась. Небо заволокло серыми тучами, неожиданно пошел мелкий дождь, которому не было видно конца. Промокшего Сергея Савва встретил словами:
— Пока ты ночами бегаешь по крышам, обстановка в стране накаляется. Кажется, начинается самое худшее. Только что передали по радио, в Кузбассе голодные шахтеры уже стали громить магазины и продуктовые склады. А в Североморске военные объявили забастовку. Где это видано — военные и забастовка? Как тебе это нравится?
