Лариса задумалась и надолго замолчала. Шабанов сидел тихо и не мешал ей.
– Кстати, ты можешь сесть, – милостливо разрешил он. – Извини, что сразу не предложил.
Лариса обернулась в поисках того, на что можно сесть, и в зарослях какого-то растения обнаружила точно такое же, как и у хозяина, кресло. Пододвинув его к себе, она села и только в этот момент поняла, как устала.
– Я внимательно слушаю, – не выдержал Шабанов.
– Хорошо, я попробую, – тяжело вздохнула Лариса.
Ей почему-то казалось, что ее речь не вызовет аплодисментов и оваций. Но, судя по всему, другого выхода у нее не было.
– Дело в том, что вы были именно тем самым пациентом клиники Заварского, который написал на одну из студенток жалобу.
– Ну и что? – не понял Шабанов. – Что-нибудь не так?
– Да все так, просто эта студентка странным образом умерла на занятиях.
– Что? Даша умерла? – Похоже, удивление Шабанова было искренним, и Лариса невольно замолчала. – Когда?
– А вы что, не знали? – не удержалась от язвительного замечания Лариса.
– Нет, не знал, – как-то растерянно ответил он. – Та-ак, я что-то не понял. Ты что думаешь, что это я убил, что ли? Из-за этого дурацкого замечания? Ты вообще кто? У тебя же ресторан. Ты что мне тут туфту гонишь?
Вопросы сыпались из него как из рога изобилия, а интонации из растерянных постепенно снова превратились в угрожающие.
– Эй, Вован! – крикнул он куда-то в сторону.
В зале тут же появился большой, коротко стриженный детина с квадратной тупой физиономией.
– Дама, похоже, устала с дороги, – кивнул Шабанов на Ларису. – Плохо соображает. Отведи ее отдохнуть, а я пока проверю то, что она мне тут наговорила.
– Пойдем, что ли? – криво улыбнулся Вован, подходя к Ларисе. – Шапку на нее надевать?
– Да хрен с ней. Пусть так идет, – махнул рукой Шабанов и выдвинул антенну радиотелефона.
Глава 7
Вован махнул головой, приглашая Ларису проследовать за ним. Она молча подчинилась.
Выйдя из зала, они оказались в довольно просторном коридоре, отделанном рейкой. Они спустились по лестнице, и Лариса уже представила себе мрачный подвал с большущими крысами. Однако ничего ужасного не последовало – перейдя небольшой перешеек, они снова стали подниматься. Теперь лестница была более крутой, и восхождение по ней затруднялось еще и тем, что на Ларисе была юбка до колен, но с довольно глубокими разрезами по бокам. Шедшему за ней Вовану это, похоже, нравилось, а Ларисе не очень – потому что ей приходилось идти боком.
Они поднялись на третий этаж. Судя по лестнице в конце коридора, это был не предел.
«Значит, я нахожусь в многоэтажном здании», – сделала вывод Лариса.
Подойдя к какой-то двери, Вован открыл ее ключом и, пропустив Котову вперед, тут же закрыл, оставив ее одну.
Лариса осмотрелась. Что ж, довольно уютная комнатка с большими окнами. Она тут же подошла к одному из них и посмотрела вниз. Двор ярко освещался лампами, он был довольно большим, и по нему ходило несколько доберманов, лениво посматривая друг на друга.
«Должен же быть какой-то выход отсюда!» – прошептала Лариса. Она давно уже считала, что спасение утопающих является исключительно делом рук самих утопающих. Надежды на то, что за ней приедут и освободят, у нее не было никакой.
Вообще комната больше смахивала на чью-то спальню. Посередине стояла огромная кровать и тумбочка. Сбоку – встроенный шкаф.
Она устало присела на краешек кровати. Ей оставалось только одно – надеяться на чудо.
* * *
Олег сидел у себя в кабинете и ужасно злился. Стрелка часов неумолимо приближалась к семи, а Ларисы все еще не было. Он встал и нервно заходил по кабинету.
А ведь на этот вечер он возлагал большие надежды. У него дома уже были приготовлены и вино, и утка с яблоками. Он надеялся, что работа в архиве не займет много времени и Лариса соизволит посетить его холостяцкую квартиру.
Отношения с Котовой у Олега, по его понятиям, были немного странными. Когда она была рядом, он хотел ее, мечтал о продолжении романа, но очередное дело заканчивалось, и Лариса исчезала. Сам он позвонить ей как-то не решался. Потом наваливалось много дел, и ее образ уходил на задний план. А затем она звонила снова с какой-нибудь проблемой, и он снова бросался помогать ей, забывая обо всем. Правда, надо отдать должное, те дела, которыми занималась Лариса, всегда были выигрышными.
Сейчас она опаздывала, и это было совершенно на нее не похоже. У нее, конечно, есть свои недостатки, но она прежде всего деловая женщина и опаздывать даже на пять минут считала плохим тоном. Будь то деловое свидание или дружеская встреча. По крайней мере, именно такой Карташов знал Ларису.
Часы уже показывали восьмой час. Олег подошел к телефону и, набрав номер архивариуса, отменил встречу.
– Не знаю, что случилось, – оправдывался он, – но только сегодня не получилось. Ты уж извини.
– Ладно, старик, не переживай. Если что, звони, – ответил архивариус. – Я практически всегда на месте. Можно договориться и за несколько минут. Но, сам понимаешь, желательно вот так же вечером, когда начальства нет.
– Да понятно, какой разговор, – раздосадованно произнес Олег и положил трубку.
Походив немного вокруг стола, он, однако, снова ее поднял и позвонил в ресторан «Чайка». Трубку тут же взяли, и раздался скрипучий голос:
– Алло, вас слушают.
Карташов сразу узнал администратора ресторана Дмитрия Степановича Городова, с которым был немного знаком.
– Это Карташов, – представился он. – Ларису Викторовну можно позвать?
– Ее нет, – ответил со вздохом Степаныч. – Она уехала вот уже час, наверное, назад. По-моему, она как раз собиралась к вам. Я хотел уйти, но возникли некоторые проблемы…
В голосе Степаныча послышалась озабоченность.
– А она больше никуда не собиралась заезжать? – уже с тревогой в голосе спросил Карташов.
– Нет, сразу к вам, – категорично отрезал администратор.
– Дело в том, что у меня она не появлялась.
Олег положил трубку и тяжело вздохнул. Нехорошее предчувствие начало закрадываться в его душу, и, как он ни старался себя успокоить, у него ничего не получалось. Он сел за стол и, нервно барабаня по нему пальцами, пытался вычислить место ее пребывания. После пяти минут размышлений четко осознал, что ничего о Ларисиных идеях в данном деле он не знал. Он не знал, насколько и во что она вляпалась, и ужасно досадовал на эту свою оплошность.
По жизни он был довольно флегматичным человеком и считал, что всему свое время. Он привык, что своими размышлениями Лариса делится тогда, когда посчитает нужным.
