Значит, нужно было ухватиться за этот шанс, верно? Нет,
неверно.
В те первые два раза я была сыта и утратила контроль над
собой из-за страсти к Лукасу, а не из-за голода. Та любовь, что заставила меня
укусить его, помогла мне остановиться до того, как я причинила ему вред. Сейчас
мной управлял дикий голод, и я очень сомневалась, что смогу сдержаться.
— Это опасно, — сказала я. — Нужно попробовать что-нибудь
другое.
— Нет ничего другого.— Лукас медленно снял футболку. Я
понимала: он делает это, чтобы не испачкать одежду кровью, но близость его
полуобнаженного тела подействовала на меня как удар. Золотистый свет,
струившийся из окон, обрисовывал его крепкую мускулистую фигуру. — Я тебе
доверяю.
— Лукас...
— Давай. — Он шагнул ко мне. — Это единственный способ
позаботиться о тебе, больше я ничего не могу. Позволь мне сделать это.
Я замотала головой:
— Ты не понимаешь. Сейчас все по-другому. Я слишком голодна.
— Ты кусаешь меня, только когда не голодна?
Я вспомнила те два раза — один после Осеннего бала, когда мы
впервые страстно целовались, и второй, когда мы остались наедине в одной из
высоких башен «Вечной ночи» и лежали в объятиях друг друга.
— Это было другое.
— То же самое. — Он обнял меня и поцеловал. Ничего похожего
на наши прежние поцелуи. Этот был грубым, настойчивым. Лукас языком приоткрыл
мои губы и плотно прижался ко мне. Я не могла его оттолкнуть; я не могла
думать, не могла двигаться, не могла ничего — только отвечать на поцелуй. Я так
по нему скучала — по вкусу его губ, по аромату кожи, по сильным рукам.
Он начал поцелуями прокладывать дорожку к моему горлу, и я
прошептала:
— Еще немножко — и я не выдержу.
— Этого я и добиваюсь.
— Лукас... не нужно...
— Если для того, чтобы укусить меня, ты должна потерять
голову, я заставлю тебя потерять голову. — Его ладонь легла мне на грудь. — Как
далеко я должен зайти?
Мои инстинкты взяли верх. Я потянула его на пол. Старые
деревянные половицы негромко скрипнули под тяжестью наших тел. Лукас лег рядом,
продолжая целовать меня в лоб и щеки, а я гладила его по голове и вдыхала его
аромат. Я слышала, как учащенно бьется его сердце. Я чуяла запах его крови.
Скорее как животное, чем как человек, я изогнулась, прижимаясь к телу Лукаса,
чтобы ощутить его тепло.
— Давай, Бьянка, — шепнул он мне на ухо. — Давай. Я знаю,
что ты хочешь. Я тоже этого хочу.
«Стоп, стоп, стоп. Я должна вовремя остановиться. Не знаю,
как я остановлюсь. Я не хочу его отпускать, никогда, я не хочу останавливаться...»
Я укусила его в плечо, и кровь хлынула мне в рот.
Да! Это то, чего я хотела, то, чего жаждала. Я услышала, как
Лукас застонал, не знаю, от боли или от удовольствия. Тело мое содрогалось,
пока я всасывала все сильнее, глотала и глотала его кровь. Горячую, сладкую,
самую вкусную на свете. Это жизнь. Я чувствовала, как изменяется мое тело, как
оно набирается сил и жизнь Лукаса вливается в меня...
Мои руки прижимали к полу его ладони, наши пальцы
переплелись.
— Бьянка, — прошептал он дрожащим голосом.
Я сделала еще глоток. Это было прекрасно — голод и
удовлетворение одновременно, неразделимые. Как можно желать чего-то еще?
— Бьянка...
«Стоп, стоп, стоп!»
Я оторвалась от Лукаса в тот миг, когда голова его безвольно
перекатилась набок. Шок мгновенно привел меня в чувство, я наклонилась над ним
и похлопала по щеке.
— Лукас? Ты в порядке?
— Дай мне... сек...
— Лукас!!!
Он попытался приподняться на локте, но снова упал на спину.
Дышал он часто и прерывисто, а кожа стала бледнее, чем моя. Конечно, я-то порозовела,
возрожденная жизнью, украденной у любимого!
Меня захлестнуло чувство вины.
— О нет! Я не должна была этого делать!
— Не говори так. — Его слова звучали неразборчиво. — Мы
должны были... спасти тебя.
Я села и прижала два пальца к его шее. Пульс бился ровно,
хотя и очень быстро. Кажется, я не зашла слишком далеко, но ведь могла! Пусть
Лукас не видел опасности, я-то ее сознавала.
— Мы больше не можем этого делать, — сказала я, положив его
голову к себе на колени. Из ранки на плече еще сочилась кровь, но я подавила
желание слизнуть ее. — Нужно найти другое решение, и быстро. Так?
— Не так уж это было и плохо. — (От улыбки Лукаса у меня
внутри все перевернулось.) — В общем-то, даже приятно.
Раньше я пришла бы в восторг, услышав от него такое. Но
сейчас я знала Лукаса гораздо лучше, знала его систему ценностей и считала
своим долгом предупредить:
— Запомни — если я зайду слишком далеко, я могу убить тебя.
А поскольку тебя уже несколько раз кусал вампир, ты сам станешь вампиром.
Лукас застыл. Хотя я тоже не хотела становиться полноценным
вампиром, отвращение Лукаса к этой идее было абсолютным. Смерть казалась ему
предпочтительнее.
— Ладно, — произнес он. — Я загляну в больничный банк крови.
Или придумаю еще что-нибудь. Но тебе лучше, да?
— Да. — И поскольку я пила человеческую кровь, то не
сомневалась, что некоторое время продержусь. Но не вечно. Он рисковал жизнью,
чтобы подарить мне несколько дней. А может быть, у него были другие причины? Я
негромко спросила: — Может быть, теперь ты этого хочешь? Ну, чтобы тебя
укусили? В самом деле хочешь?
Я не винила бы его за это. Пару месяцев назад мою кровь пил
Балтазар, и я помню свое возбуждение при этом. Но если Лукас так же хочет быть
укушенным, как я — укусить его, нам обоим совершенно необходимо научиться держать
себя в руках.
Лукас долго думал.
— Не знаю, — ответил он наконец. — В общем-то, я думал о
тебе. Но должен признать, в этом есть чертовский кайф.
Я улыбнулась и смахнула с его плеча последнюю каплю крови.
— Да, что есть, то есть.
— Каждый раз, когда мы это делаем, я становлюсь сильнее. —
Лукас заглянул мне в глаза. — И приближаюсь к пониманию того, кто есть ты. Но
при этом не превращаюсь в вампира сам...
Каждый укус дарил Лукасу немного вампирской силы. Его слух
сделался острее и сила возросла во много раз, но раны не заживали быстрее, и он
не жаждал крови. Секрет заключался в том, что он был готов к вампиризму, но еще
не стал вампиром, — единственное, в чем мы были схожи.
Хотя нет, не единственное.
Я наклонилась ниже и шепнула:
— Я люблю тебя, Лукас.
— Я тоже тебя люблю. — Он устало сжал мою руку, и мы просто
сидели молча, не нуждаясь больше ни в ком в целом свете.
