— Наверное, нам нужно сходить в салон красоты, — сказал он.
— Сделать маникюр и тебе и мне.
Я рассмеялась:
— Да ты бы скорее вернулся в академию «Вечная ночь».
Теперь улыбнулся и он:
— О, прямо так и представляю себе это! Привет, миссис
Бетани, соскучились без меня?
Стоило начать шутить, как усталость и страх отступили. Мы
обнялись и могли бы простоять так долго, но тут что-то острое кольнуло меня в
живот.
— Ой! Что за...
Я посмотрела вниз и увидела свою брошь, которую вчера
приколола к поясу джинсов. Я нежно потрогала резные лепестки цветка.
— Ты ее сохранила! — воскликнул Лукас. — Если бы нам
разрешили взять с собой только что-то одно, я выбрал бы эту брошь. Конечно,
если бы можно было взять две вещи, я прихватил бы еще свою банку с деньгами.
Мне ужасно не хотелось этого говорить, и я все-таки сказала:
— Мы можем снова ее заложить, как тогда, когда убежали в
первый раз.
Лукас помотал головой и твердо ответил:
— На этот раз я не смогу ее выкупить. Примерно через час
магазины открылись. Понять, который из них наш, было все так же сложно, почти
все они торговали одним и тем же: в основном безделушками для туристов вроде
бумажных вееров, зонтиков, кимоно из синтетики и тапочек. Но в конце концов я
увидела за прилавком женщину, показавшуюся мне знакомой.
— Извините, — обратилась я к ней, пробравшись мимо полок с
товаром. — Я ищу Балтазара.
Она замерла, и мне показалось, что она нас здорово
испугалась. Мы и вправду выглядели жутковато. Но тут она меня узнала, и
выражение ее лица смягчилось. Торопливо пройдя вглубь лавки, она откинула
занавеску из бусин и прокричала что-то по-китайски. Вышел старик, которого я
видела в прошлый раз, посмотрел на Лукаса, прищурился, но потом узнал меня. Он
провел нас за занавеску и поднялся на два пролета скрипучей лестницы. Дважды
стукнув в дверь, окликнул Балтазара и сделал нам знак: заходите.
Я открыла дверь в небольшую комнатку с наклонным потолком —
бывшая кладовка или просто чердак, превращенный в тесную спальню. Почти все
помещение занимала широкая кровать, вокруг стояли коробки с зонтиками и
веерами. От единственной лампы под оранжевым абажуром исходил теплый свет. На
кровати, укрытый черным шелковым покрывалом с вышитым на нем драконом, лежал
Балтазар.
— Бьянка? Лукас? — Он приподнялся на подушках, не веря своим
глазам.
— Ты выглядишь уже лучше, — заметила я.
В общем, так оно и было, все зависит от того, с чем
сравнивать. На подбородке и щеках все еще виднелись шрамы. Балтазар лежал без
рубашки, и у него на груди я увидела темную воспаленную звезду — там, где Лукас
пронзил его колом. Но все это, кажется, уже не имело никакого значения, потому
что по лицу Балтазара расплывалась широкая улыбка.
— Как хорошо, что вы пришли вместе, — сказал он, — но ведь
это опасно.
— Ты не понял. — Лукас закрыл дверь. — На этот раз мы в
бегах.
— Что?
— Я прокололась, — призналась я. — Ракель увидела, как я пью
кровь, и... в общем, она меня выдала. Нам едва удалось сбежать.
— Ракель... это невозможно! Она бы такого не сделала. — Балтазар
немного подумал и, кажется, понял, что поторопился с выводами. — Мне очень
жаль.
— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — попросила я. —
Если я сейчас начну плакать, то уже не смогу остановиться.
Балтазар, поморщившись, подтянулся повыше и мягко предложил:
— Садитесь, ребята.
Сесть можно было только в изножье его кровати. Стоило мне
прикоснуться к матрасу, как я ужасно захотела лечь, поэтому растянулась поперек
кровати.
Лукас, скрестив ноги, сел рядом и погладил меня по лодыжкам.
Кровать казалась мне самым прекрасным местом во вселенной. До этого я как-то не
думала, что уже больше шести недель не спала на нормальном матрасе, и начисто
забыла, какими мягкими они бывают.
— Говорите, чем я могу помочь, — произнес Балтазар.
— Деньги, — напрямик ответил Лукас. — Если, конечно, они у
тебя есть.
Балтазар указал в угол:
— Мой бумажник в кармане тех штанов. Достань его.
Лукас бросил ему бумажник, и глаза мои широко распахнулись:
Балтазар вынул семь стодолларовых банкнот и сунул их Лукасу.
— Я дал бы больше, но это все мои наличные.
— Эй, эй! — Лукас уставился на деньги.— Это очень много.
— Ты спас мне жизнь, Лукас, — сказал Балтазар. — Думаю, это
значит, что и я должен спасти твою.
— У тебя нет жизни, чтобы ее спасать, приятель,— помотав
головой, заметил Лукас.
— Ты прекрасно понял, что я хочу сказать, — ответил
Балтазар.
— Да, думаю, понял. — Лукас замолчал.
— Балтазар, мы не хотим забирать все твои деньги! —
возразила я.
К моему изумлению, он расхохотался:
— Неужели ты думаешь, что это все мои деньги? — Я озадаченно
нахмурилась. Балтазар оперся на спинку кровати и улыбнулся. — Я вкладывал
деньги в сахар в восемнадцатом веке. В уголь в девятнадцатом. В начале
двадцатого я купил акции компании «Форд моторс». В конце двадцатого продал их,
а выручку вложил в компьютеры. Деньги для меня не проблема. — Он вздохнул. —
Если вы останетесь в Нью-Йорке на неделю-другую, то я смогу дойти до банка и
снять для вас приличную сумму.
— Этого хватит, мистер Денежный Мешок, — сказал Лукас. — На
это мы сумеем убраться из города.
— Если все дело в гордости, пожалуйста, заткнись и подумай.
— Балтазар смотрел сурово. — Уберечь Бьянку куда важнее, чем набрать очки.
Лукас сердито взглянул на него:
— Да при чем тут гордость? Мы не можем остаться в Нью-Йорке
даже на день. Они уже сегодня будут проверять все железнодорожные и автобусные
вокзалы — если уже не проверяют.
— Что, и передохнуть времени нет?
— Боюсь, что нет. — Я с сожалением заставила себя оторваться
от мягкой постели. — Мы сможем как-нибудь связаться с тобой?
— Пройдет еще неделя, а то и две, пока я встану на ноги, так
что я буду здесь.
— А потом? Смогут эти люди внизу переслать тебе письмо? Или,
может, у них есть телефон? — К горлу подступил ком. — Должен же быть какой-то
способ, чтобы мы смогли с тобой поговорить. Мы же не навсегда прощаемся,
правда?
Лукас и Балтазар переглянулись. Я понимала, что оба они
считают: для всех будет безопаснее, если мы расстанемся навсегда. И еще я
видела, что Балтазар тоже не хочет, чтобы все закончилось, а Лукас этим недоволен.
Глядя Лукасу прямо в глаза, Балтазар произнес:
