— Все равно ничего не получится. Я не могу стать вампиром,
пока не отниму чью-то жизнь.
— Если я выпью твою кровь — если я выпью ее достаточно
много, — ты будешь так отчаянно ее хотеть, что нападешь на первого же человека,
которого увидишь. Обещаю, что не подпущу тебя к твоему дорогому мальчику, хотя
в том состоянии тебе будет совершенно все равно.
Я вспомнила, как безумно иногда хотела крови, особенно во
время заключения в Черном Кресте. Даже тогда я боялась утратить контроль над
собой с Лукасом. Я не сомневалась, что Черити говорит правду.
— Не делай этого! — сказал Лукас — Она все равно убьет меня.
— Не убью. Клянусь. Однажды ты оказала мне услугу, и я это
помню, знаешь ли. — Робкая улыбка на ее губах была такой же девчачьей и
вызывающей доверие, как обычно. — Ты в самом деле можешь выбирать. Можешь уйти
отсюда прямо сейчас, цела и невредима, и жить своей жизнью, как раньше. Мы
дадим тебе убраться отсюда подальше, чтобы ты ничего не слышала.
Я зажмурилась, изо всех сил желая оказаться где-нибудь в
другом месте. Где угодно.
Черити продолжала:
— Или можешь стать пай-девочкой и хорошенько попросить меня,
и тогда мы отпустим твоего мальчика. Разумеется, ему придется смотреть, как ты
умираешь, иначе он нам не поверит. Но ему мы позволим жить. Даю слово.
Самое безумное, что я ей поверила. Черити считала, что
договоры нужно соблюдать, а долги отдавать. Кроме того, она была садисткой.
Если бы она просто собиралась превратить меня в вампира, а потом все равно
убить Лукаса, она бы так и сказала, а потом наслаждалась, глядя, как я кричу.
Нет, у меня в самом деле был шанс спасти жизнь Лукасу, а это значило, что я
должна им воспользоваться.
Я заставила себя медленно произнести:
— Пожалуйста.
— Бьянка, нет! — Лукас забился в руках Шеперда, но сделать
ничего не мог.
Черити одарила меня нежнейшей улыбкой, словно я была блудной
дочерью, вернувшейся наконец домой.
— Пожалуйста что?
— Пожалуйста, прими меня в свой клан. — Этого ей достаточно?
Я ненавидела каждое произнесенное слово. Каждый удар сердца был драгоценным,
потому что я знала: больше я этого никогда не почувствую. Внезапно я подумала,
что умру в свой день рождения, в точности как Шекспир. У меня отнимают жизнь, и
я должна об этом умолять. Но ради Лукаса я буду умолять. — Пожалуйста, преврати
меня в вампира.
— Ты хочешь остаться со мной навсегда? — Черити обхватила
ладонями мое лицо. — Мы станем сестрами? И тогда Балтазар увидит, что ты моя, а
не его. Мы ему покажем. Пожалуйста, скажи «да». О, пожалуйста, скажи, что ты
этого хочешь!
Вот почему она хотела, чтобы я просила, — так она могла
убедить себя, что все взаправду и что она снова обретает семью. Она не хотела,
чтобы я вернулась к Балтазару, — она хотела, чтобы я его заменила.
Меня так затрясло, что я едва удерживалась на ногах, но все
равно сумела выдавить:
— Да. Именно этого я и хочу. Пожалуйста.
Она выпятила нижнюю губу, как избалованная маленькая
девочка.
— Если бы ты и вправду хотела, ты бы умоляла. Встала бы на
колени.
Невозможно ненавидеть кого-то сильнее, чем я ненавидела ее в
эту секунду, но я подумала о Лукасе и опустилась на колени. Потрескавшиеся
плитки царапали колени. Я накрыла рукой коралловый браслет, подарок Лукаса,
последний символ его любви.
— Пожалуйста, Черити. Пожалуйста, возьми мою жизнь.
— Ну вот! — воскликнула Черити. — И вовсе не трудно, правда?
— Она сладко улыбнулась мне, и я увидела ее клыки. Теперь уже недолго.
— Нет! — закричал Лукас — Не надо! Бьянка, ты можешь
сражаться, забудь обо мне!
Я запрокинула голову, глядя на металлические балки. На них,
вяло покачиваясь, висели клоки паутины. Я подставила горло Черити и знала, что
это конец моей жизни.
«Теперь я стану вампиром, — думала я. — Надеюсь, мои
родители не ошиблись. Пожалуйста, пусть это будет не так уж и плохо».
Черити положила руку мне на шею, и тут я заметила, как на
балках что-то странно поблескивает, словно солнечный зайчик. Но откуда?
Глаза мои широко распахнулись.
— Будет не очень больно, — пообещала Черити. — Честное
слово.
Голубовато-зеленый свет становился все ярче и расплывался,
покрывая уже весь потолок, а потом начал сгущаться во что-то напоминающее
облака. Подул холодный ветер, превращая летний вечер в зиму, и я задрожала.
— Черити! — заорал Шеперд. — Что это?
Уже все вампиры смотрели вверх, и даже Лукас перестал
сопротивляться. Черити ахнула:
— О, они не посмеют. Они не посмеют!
Посыпался ледяной дождь. Острые льдинки падали вниз, царапая
кожу и с хрустом разбиваясь об пол. Черити попятилась от меня. Я снова
почувствовала под собой ноги, мечтая убежать. Может, я и сбежала бы, но не
могла оставить здесь Лукаса.
Ледяной дождь все усиливался, за этой серебристой завесой
все перед глазами расплывалось. Черити громко закричала от боли. Лед падал с
такой силой, что ранил. Я поморщилась и тут в изумлении увидела, как из
серебристого тумана проступает лицо. Хотя ледяная крупа по-прежнему сыпалась
сверху, лицо никуда не исчезало.
Но еще сильнее меня потрясло то, что я его узнала. Тот самый
призрак, который первым заговорил со мной. Темные длинные развевающиеся волосы
и борода. Одежду я различить не могла, но мне показалось, что она старомодная,
такую носили пару столетий назад — длинная накидка и высокие сапоги. «Ледяной
мужчина», — подумала я. Так я его и называла.
И голосом, звучащим как трескающийся лед, он произнес:
— Она не ваша.
— Она моя! Моя! — Черити топнула ногой. — Ты ее слышал! Она
сказала, что хочет войти в наш клан!
Он склонил голову набок, глядя с любопытством и
пренебрежением одновременно, и ударил. Его кулак прошел сквозь живот Черити.
Она открыла рот, словно хотела закричать, но не смогла
выдавить ни звука. Ее тело становилось таким же бледно-голубым, как у призрака.
И я поняла, что он ее замораживает. Очевидно, даже вампиров можно заморозить
насмерть.
Черити рывком вскинула голову и завизжала:
— Нет! — Она дернулась назад. Похоже, это отняло все ее
силы, но она сумела отскочить. Крови видно не было. Споткнувшись, она
закричала: — Выбирайтесь отсюда! Все! Уходите!
И тогда Шеперд скинул Лукаса с трамплина. Я пронзительно
закричала и бросилась к нему, но напрасно — он летел вниз. И тут в бассейне
появился голубовато-зеленый свет, больше, чем когда-либо, похожий на воду, и
замедлил его падение. Лукас все равно ударился о дно, но не очень сильно. Я
видела, как он пытается избавиться от скотча. Кажется, он цел.
