— Черити не отступится. Она будет разыскивать тебя и дальше,
— сказал Лукас. — Она одержимая. Решила, что ты — преграда между ней и
Балтазаром.
— Это не важно, — прошептала я.
— Бьянка, мы не можем оставаться в Филадельфии. Нужно уехать
отсюда, а куда — я не знаю...
— Сегодня это не важно, — повторила я.
Он повернулся, чтобы возразить, но наши взгляды встретились,
и он замолчал. Я положила руку ему на грудь, чтобы ощущать, как она вздымается
и опускается, как бьется его сердце.
«Мы живы, — думала я. — Вот что такое — быть живым».
— Бьянка...
— Ш-ш-ш...
Я провела пальцем по его губам, по мощной шее, по выпуклости
адамова яблока. Я ощущала на своих пальцах его дыхание — оно учащалось от моих
прикосновений. Но мы все еще были слишком далеко друг от друга. Мои руки
дрожали, когда я стягивала через голову его футболку, а потом я обняла его за
талию и положила голову ему на грудь. Этого тоже было недостаточно.
— Ближе, — шепнула я, пригибая к себе его голову, чтобы
поцеловать.
Губы Лукаса завладели моими, его руки начали срывать с меня
одежду, а мои — с него. Я помогла ему сдернуть с плеч бретельки платья, даже не
прерывая поцелуя: не хотела отвлекаться.
Одежда упала на пол. Его кожа прикасалась к моей коже, я
вдыхала его сосновый запах. На мне остался только красный коралловый браслет, и
он блестел на фоне обнаженной кожи, когда Лукас вел меня к кровати...
Утром я чувствовала себя ужасно. Вероятно, из-за того, что меня
преследовали вампиры и я попала под ледяной дождь, но Лукас ужасно
переполошился.
— Ты сказала, что заболела по-настоящему. — Он положил
ладонь мне на лоб, что на самом деле очень глупо, потому что температура его
тела всегда была выше, чем моя. — Опять головокружение?
— Ты даже не дал мне встать с постели. Откуда я знаю,
кружится у меня голова или нет? — Я показала на укрывавшее меня одеяло и
подушки под головой.— Чтобы понять это, нужно хотя бы подняться.
— Я просто волнуюсь.
— Ну, значит, нас двое. Только я не хочу, чтобы ты
волновался.
Лукас тяжело опустился рядом и уткнулся лбом себе в руку.
— Я люблю тебя, Бьянка. А значит, волнуюсь. С тобой
происходит что-то плохое, а мы не понимаем что. Нужно поговорить с вампирами –и
не такими, каких мы встретили вчера.
— Я подумывала о том, чтобы поговорить с мамой и папой, —
призналась я. — И не потому, что мне хочется... хотя мне хочется, и очень
сильно... — (Он взял меня за руку, показывая, что понимает.) — ...но вряд ли
они нас выслушают.
Мне ужасно не хотелось в это верить, но я чувствовала, что
так оно и есть. Если я позвоню, родители приедут, чтобы забрать меня. Они
пойдут на что угодно, лишь бы разлучить нас с Лукасом, и, может быть, вынудят
меня стать вампиром, как и они сами.
Лукас немного подумал.
— Ну а Балтазар?
Ему стоило большого труда признать, что Балтазар может мне
помочь. Но и это, конечно, тоже был тупик.
— Я его уже спрашивала, в школе, в прошлом году. Он не
знает, что происходит с рожденными вампирами, если они не завершают переход.
— Проклятие! — Встав с кровати, Лукас заметался по комнате.
Я наблюдала за ним из-под кучи одеял. «Забудь об этом, —
хотелось мне сказать ему. — Может быть, это все ерунда. Мы спаслись от Черити и
должны сейчас радоваться!»
На самом деле я просто пыталась притвориться, что ничего не
происходит. Но ведь я рассказала Лукасу правду, ради того чтобы больше не
притворяться. Настало время посмотреть правде в глаза. Лукас остановился:
— Мы все время считаем, что причина в твоей вампирской
природе. А вдруг нет? В смысле — ты нe могла просто заболеть. Вдруг это легкая
форма пневмонии или что-нибудь в этом роде?
— Может быть. Я уже думала об этом. Полноценные вампиры не
могут подхватить вирус.
Но в детстве у меня бывали насморк и желудочные колики, как
у любого ребенка. Правда, последние несколько лет я не болела вообще ничем, и
родители говорили, что вампирская сила укрепила мой иммунитет. Но вдруг я
все-таки могу заболеть, как обычный человек?
— Пару лет назад Дана болела пневмонией в легкой форме. Она
чувствовала слабость, не хотела есть и все такое. Может, и у тебя что-то
подобное?
— Может. — Мне ужасно понравилась эта идея. Хотя это
довольно странно звучит — ну кто захочет заболеть пневмонией? Но эта
альтернатива казалась весьма привлекательной.
Лукас снова сел на кровать в куда более радостном
настроении.
— Значит, нужно отвести тебя к врачу. Он тебя осмотрит и
скажет, в чем дело.
Мысль была неплохая, за исключением одного пустяка. Я
нерешительно спросила:
— А мы сможем заплатить врачу?
— У нас хватит денег, чтобы сходить в клинику. Конечно,
обойдется недешево, но мы справимся.
— Если мне потребуются антибиотики... Лукас, все это очень
дорого стоит...
— Если тебе потребуются антибиотики, мы продадим фургон.
— Украденный фургон?
— А о каком еще я могу говорить? — Лукас не смотрел мне в
глаза.
— Лукас, но это неправильно! Эта машина кому-то принадлежит,
и хозяину она наверняка нужна. — Я просто поверить не могла, что он такое
предложил. — И потом, как ты вообще собираешься это сделать? Фургон украден. Не
так просто продать угнанную машину, я видела по телевизору — на них есть
серийные номера и прочие вещи, чтобы выслеживать их.
Он тяжело вздохнул:
— Бьянка, я работаю в чоп-шопе.
Я растерялась. Что еще за чоп-шоп такой? Первое, что пришло
мне в голову, — это чоп-суэй
[8]
в китайском ресторане. Но Лукас работает в гараже!
— Я не понимаю.
— Чоп-шоп — это такой гараж, где имеют дело с угнанными
машинами. — Рассказывая, Лукас смотрел на свои руки, рассеянно потирая
ободранные запястья. — Мы перебиваем заводские номера, разбираем машины на
части, перекрашиваем их, подделываем номерные знаки — в общем, все, что
требуется клиентам. Я этим не горжусь, но делать умею.
— Но почему ты работаешь в таком месте?
— Бьянка, спустись на землю. Мне еще не исполнилось двадцати
одного года, и у меня нет даже школьного аттестата, не говоря уже о дипломе
механика. Кто еще, по-твоему, возьмет меня на работу? Мне не нравится иметь
дело с жуликами. Мне не нравится это настолько, что иногда по утрам меня
тошнит. Но я должен работать, чтобы мы смогли выжить, а такое место... ну,
собственно, это единственное место, куда меня взяли.
