Балтазар задумчиво провел пальцем по стене погреба.
— Ты говорил, Черный Крест и электронные письма отслеживает.
— Да, но так я хотя бы буду уверен, что рано или поздно мама
его получит. И если она что-нибудь знает... да даже если ничего не знает, она
приедет.
Тут Лукас вздрогнул и прищурился:
— Ты чувствуешь?
«Он узнал меня! Лукас знает, что я тут!»
— Да. — Балтазар повернулся и оглядел комнату, и я
понадеялась, что он меня увидит. Но его взгляд скользнул мимо того места, где
я, по моим ощущениям, находилась. — Думаю, она вернулась.
— Это точно Бьянка, — помолчав, сказал Лукас.
— Согласен. Это ощущается как присутствие Бьянки. И духи,
которыми она иногда пользовалась... ну, эти, с гарденией...
— Да. — Лукас взглянул на Балтазара. Похоже, ему не
понравилось, что кто-то еще может узнать запах моих духов. Но кажется, он
испытывал скорее облегчение, чем гнев. Может, сейчас самым важным для Лукаса
было то, что рядом есть кто-то еще, кто способен убедить его: все ощущения
реальны, он не сходит с ума.
— И что, это тебя утешает? — негромко спросил Балтазар. —
Знать, что какая-то ее часть все еще жива?
— А тебя? Балтазар вздохнул:
— Нет. Конечно нет.
— Я хочу, чтобы она была здесь! — Лукас уронил голову на
стол. — Мне все кажется — если я буду хотеть достаточно сильно, если я только
придумаю как, то смогу исправить все, что случилось, и вернуться в то время,
когда она была жива и здорова. Будто все это произошло не на самом деле.
— Я помню это чувство. — Балтазар поднял голову и расправил
плечи, поморщившись, словно они еще болели. — После Черити... после того, что я
с ней сделал... я так сильно хотел, чтобы этого не случалось, и мне казалось
просто невероятным, что я не смогу этого исправить. Не мог заставить себя поверить,
что мир может быть таким несправедливым. Теперь-то, конечно, я это понимаю.
Лукас нахмурился, и я сообразила, что он сейчас скажет.
«Нет, нет, Лукас, не надо! Ты же помнишь, как это на него действует, не надо!»
— Черити в городе, — сказал Лукас. Вот вам и телепатия.
Балтазар выпрямился:
— До тебя дошли слухи или ты нашел следы клана?
— Нет. Клан нас похитил примерно за неделю до того, как
Бьянка... примерно неделю назад. — Лукас с трудом сглотнул и продолжил: —
Черити просто лопалась, как хотела превратить Бьянку в вампира. Она вбила себе
в голову дурацкую мысль, что таким образом она, ты и Бьянка станете одной
большой, счастливой семьей нежити.
— Она собиралась убить Бьянку? — Балтазар выглядел таким
уязвленным, таким разочарованным. Несмотря на множество доказательств того, что
Черити просто психопатка, он по-прежнему верил в сестру и любил ее все так же
сильно. Я решила, что его вера могла бы показаться трогательной, не закрывай он
так охотно глаза на все ее выходки. — Но ты ее спас.
Лукас покачал головой:
— Не я. Привидения.
— Призраки спасли вас?
— Во всяком случае, тогда это именно так и выглядело. — У
Лукаса был отсутствующий взгляд. — Теперь-то я понимаю. На самом деле они
добивались только одного: чтобы Бьянка умерла тогда, когда это требовалось им,
и так, как хотели они. И свою награду они получили. Если бы это сделала Черити,
она оказала бы нам всем огромную услугу.
— Я уже говорил тебе: быть вампиром вовсе не то же самое,
что быть живым.
— Но это лучше, чем стать привидением, правда? — Лукас
отодвинулся от стола. Он слишком разозлился, чтобы сидеть спокойно. — Если бы
Бьянка стала вампиром, она сейчас была бы с нами. Со своими друзьями. Могла бы
съездить повидаться с родителями, и... и ничего бы не изменилось.
Лицо Балтазара помрачнело и теперь казалось гневным.
— Для нее изменилось бы все. И ты это знаешь.
— Я смог бы к ней прикоснуться, — прошептал Лукас. — Она
была бы здесь. Я больше никогда не смогу прикоснуться к Бьянке.
«Никогда? В самом деле никогда?» Меня захлестнула печаль. И
тут кухню снова затянуло туманом.
«Нет, только не все сначала!»
Голубоватое ничто снова поглотило меня. Я сопротивлялась изо
всех сил, но у меня не было кулаков, чтобы драться, не было ног, чтобы
упираться в землю. Похоже, моя воля в расчет не бралась. Несчастная и
отчаявшаяся, я чувствовала себя потерявшимся ребенком, который в слезах зовет
родителей.
И вдруг туман исчез.
А я оказалась в «Вечной ночи».
Я огляделась, пытаясь понять, что это такое. Явно не
воспоминание, потому что я сидела верхом на горгулье за окном моей спальни. И
не сон, хотя я плохо представляла себе, на что похожи сны призраков, да и видят
ли они их вообще.
Нет, как это ни дико, но, вероятно, я каким-то образом
сумела перенестись в академию. Может быть, мое загробное предназначение —
преследовать миссис Бетани?
Наклонившись, я обнаружила, что горгулья хмурится. Неужели я
оскорбила ее достоинство тем, что взгромоздилась ей на голову?
В первый раз после чердака Вика я отчетливо ощущала свою
телесную форму. Даже видела собственные нога, свисавшие по бокам клыкастой
горгульи. И тогда я прижала ладони к стеклу — просто хотелось попробовать
сделать что-нибудь руками, ну и конечно, надеялась заглянуть в комнату.
Но едва кончики пальцев прикоснулись к стеклу, на его
поверхности появился иней. Я смотрела, как узоры расходятся во все стороны,
полностью затягивая окно. Подсмотреть, что происходит в моей бывшей спальне, не
удалось, но эффект показался" мне классным.
Снизу донесся какой-то шум, и я посмотрела на землю. К моему
удивлению, на подъездной дорожке припарковались несколько пикапов, а по
территории расхаживали не меньше дюжины человек. В те два лета, что я провела в
академии, здесь было невыносимо тихо. Никто не приезжал, за исключением службы
прачечной и нескольких пикапов доставки. Так кто все эти люди?
Впрочем, стоило мне разглядеть, что все они в комбинезонах,
как я поняла, в чем дело. Это рабочие, восстанавливающие «Вечную ночь».
До этой минуты я почти ничего не слышала — видимо, просто
потому, что не прислушивалась. Как странно, я должна решать, слышать мне или
нет. Теперь я различала визг пилы и стук молотков. Вроде бы доносилось все это
с крыши, но, наверное, внутри люди тоже работают. Несмотря на то что я
ненавидела академию «Вечная ночь», Черный Крест я ненавидела еще сильнее,
поэтому почувствовала мрачное удовлетворение при мысли, что от пожара не останется
и следа. Впрочем, миссис Бетани на меньшее просто не согласилась бы.
И тут в моей спальне раздался голос:
— Адриан!
