Чай, крепкий и густой, почти без сливок, масло, намазанное
на ломтики белого хлеба… Марине хотелось гречневой каши с молоком и яблок, но
откуда им здесь взяться? Делать нечего. Марина глянула на нее почти приветливо.
Тем более что камин уже был затоплен, солнце заливало комнату теплыми
золотистыми лучами, и все призраки улетучились, а обиды – испарились. Не зря же
говорят: утро вечера мудренее!
– А скажи-ка, милая, – осведомилась Марина, пока горничная
затягивала ей корсет, – что за зверь такой – брауни?
Девушка так дернула за шнурки, что у Марины из груди,
чудилось, вырвался весь воздух.
– Простите, миледи, – пробормотала Глэдис, и в ее голосе
послышались слезы. – Но не говорите со мной про… про…
– Про брауни, что ли? О боже мой, да не дергай так!
– Простите, миледи! – всхлипнула Глэдис. – Я не хотела
причинить боль вашей милости. Но мистер Сименс строго-настрого запретил слугам
говорить о… о том, что он называет «неземная рать». Про тех, кто танцует на
лужайке при луне, или живет в цветах, или водится в озере… Только не называйте
их, умоляю вас, миледи! Если услышит мистер Сименс, мне несдобровать. Он
настоящий пуританин! И может обвинить меня и мою семью в ведьмовстве. Видите
ли, здесь раньше жили ведьмы, и они причинили людям много бед. У мистера Сименса
ведьмы извели всех родных, поэтому он слышать ни о чем таком не может. А его
дед был охотником на ведьм, и мистер Сименс любит говорить, что дух деда в него
иногда вселяется.
– Да что ты говоришь? – изумилась Марина. – Кто бы мог
подумать!
Но тут же она вспомнила удивившую ее фразу Десмонда: «А что
Сименс? По-прежнему гоняется за ведьмами?» Теперь все понятно.
– Что же делают с ведьмами?
– Их топят в реке, – угрюмо промолвила Глэдис. – Связывают
по рукам и ногам и бросают в реку. Ежели выплывет, значит, истинно ведьма, ей
дьявол помогает спастись, и тогда ее забрасывают камнями, пока она не пойдет ко
дну.
– Ну а если сразу потонет? – возбужденно спросила Марина,
уже не чувствуя боли, хотя Глэдис довольно резко орудовала шнурками.
– Значит, не ведьма, – пожала плечами Глэдис.
– И что? Женщину спасают?
– Ну, кому придет охота лезть в воду и искать там
полумертвую? – рассудительно покачала головой Глэдис. – К тому же нужно еще
постоять на берегу, подождать. А вдруг ведьма возьмет и поднимется со дна? Но
некоторые считают, что это враки. Я знала одну девушку… давно, двенадцать лет
назад… Один раз она даже поспорила с подругами, что обойдет церковь против хода
солнца и с ней ничего не произойдет…
– А что должно произойти? – перебила Марина.
– Разве вы не знаете? Человека похитят эльфы.
– И что? Девушку похитили?
– В том-то и дело, что нет! – жарко выдохнула Глэдис. – Но
Сименс сказал, что эльфы не тронули ее, потому что она сама ведьма. Чего только
не наговорил про нее! И настоял на том, чтобы ее подвергли испытанию водой на
всякий случай. Но он оказался не прав, потому что бедняжка… утонула.
– Дикость какая! – возмутилась Марина. – Зачем же сразу
топить? Вот у нас кликушу ставят под колокол во время звона, дабы изгнать бесов
болезни из тела…
– Умоляю вас, миледи, не говорите мне ничего! – жалобно
пискнула Глэдис. – Ведь я не удержусь и обязательно кому-нибудь перескажу, а
мистер Сименс узнает и… Я не хочу, чтобы меня утопили!
– Ничего себе! – пробормотала Марина. – Лучше бы ваш Сименс
призраков из замка изгонял.
– Потому он и пошел к старому лорду камердинером, – пояснила
Глэдис. – И знаете, миледи, призраки почти не появляются. Правда, за несколько
минут до кончины его светлости три бульдога, его любимцы, опрометью бросились
вниз по лестнице и забились во дворе в самый темный угол. Мы все думаем, что
псы видели Смерть, которая шла за старым милордом. Но леди Урсула уверяла, мол,
видела белый призрак леди Элинор. Хотя леди Урсула… немножко не в себе…
– И все так боятся Сименса, что про брауни мне не с кем
поговорить, кроме него?
– Да. Даже сэр Джаспер – хотя он не сэр, но мы его так по
привычке называем – не решается с ним спорить.
– Почему же Джаспер – не сэр?
– Ну, он ведь младший сын. А титул и имение наследуются
старшим.
– Однако Десмонд… я хочу сказать, милорд… тоже младший сын,
а он и сэр, и наследник, – непонимающе свела брови Марина.
– Так ведь сэр Алистер умер! – Глэдис посмотрела на нее как
на глупенькую.
– Но ведь до этого умер старый лорд, а Джаспер не стал его
наследником! – запальчиво возразила Марина. – Я знаю, Джаспера лишили
наследства. За что?
Глэдис дрожащими руками схватила пустые кувшины.
– Простите, миледи, но ежели узнают, что я тут с вами все
утро болтала, да еще и обсуждала господ, меня выгонят из замка. Уж тогда мне
только и останется, что утопиться с горя. Вы уж спросите, если что нужно, у
леди Джессики. Она все знает, а ее даже сам мистер Сименс побаивается, потому
что уверен… Ой! Что я говорю!
Глэдис подхватила кувшин и пустилась прочь.
– А где мне найти ее, леди Джессику?
– В оранжерее-е! – донесся голос из коридора.
Марина улыбнулась. У них в имении на окраине сада стояла
оранжерея, и матушка, пока была жива, все свободное время проводила среди
диковинных цветов. Потом, когда приехали дядя с теткой, все захирело, стекла
побили, заморские растения померзли. Марина хотела бы все восстановить, да ей
не давали денег. Тем дело и кончилось, однако красивое слово всегда воскрешало
в ее памяти милое лицо матушки, ее ловкие руки, перепачканные землей, а рядом –
какое-нибудь чудо невероятной формы и запаха, именуемое ирисом или тюльпаном, –
сказочной красоты! Любопытно, что разводит Джессика?
Марину постигло разочарование: в стеклянном домике было едва
ли теплее, чем на улице, а небольшие грядочки поросли какой-то скудной травой.
Но Джессика разглядывала невзрачные ростки так пристально, что не сразу
заметила Марину.
– Хорошо ли спали? – спросила она, не чинясь, с приветливой
улыбкой, и Марина облегченно вздохнула: английская чопорность ее пугала.
– Да разве на новом месте уснешь? – пожала плечами Марина. –
И потом, эти коридоры… Вы ничего не слышали? Никакого шума?
