Глава 2
Заморский кузен
В ту минуту, когда Олег Чердынцев впервые увидел его, –
шляпа сахарной головою, густо насаленные волосы, бруды[1] до самых плеч,
толстый галстук, в котором погребена вся нижняя часть лица, кривой,
презрительно изогнутый рот, обе руки в карманах и по-журавлиному нелепая
походка, – он ощутил враз два сильнейших желания. Первое – расхохотаться до
колик, и второе – крепенько дать по морде нелепой версте коломенской, коя,
впрочем, отныне и навеки приходится ему, Олегу, кузеном.
Ну да, диво заморское – двоюродный брат. Вдобавок старший. А
все из-за того, что сестрица папенькина, Елена Юрьевна, четверть века назад по
уши влюбилась в какого-то заезжего милорда и самозабвенно ринулась за ним в
туманный Альбион. Тетушке Елене, которую Олег отродясь в глаза не видывал, он
своего мнения об этом чучеле гороховом высказать не мог: она уж десяток лет
тому назад преставилась. Сэр Джордж, супруг ее, на свете тоже не зажился – не
то помер с тоски, не то взял и пронзил себя шпагой над гробом жены. Сия
романтическая, хотя и не вполне достоверная история, как помнил Олег, потрясла
все семейство Чердынцевых, наполнив его жгучей жалостью к бедняжке Елене, а
того пуще – к ее единственному сынку.
Граф Чердынцев горевал по сестре долее всех. Он ведь еще
задолго до случившегося положил себе непременно устроить встречу Олега с
кузеном, а чтобы сын его не выглядел в глазах младшего лорда Маккола пентюхом,
нанял ему английского учителя. Все детство Чердынцева-младшего было омрачено
затверживанием различных continuons и попыткой различить простое прошедшее
время от прошедшего совершенного.
Учитель был у него один на двоих с Мариною, дочерью недавно
погибших соседей, Бахметевых. И хоть Олегу до сих пор не удавалось повидать сию
девицу (опекуны, по слухам, держали ее в черном теле, единственно не щадя денег
на образование, что было условием завещания), он заочно ненавидел ее. Ведь
мистер Керк все уши ему прожужжал о том, какие необыкновенные способности к
языкам у miss Bah– meteff… в отличие, понятно, от mister’a Tcher-dyntzeff… I’ m
sorry, sir![2] Склонный к философствованию, Олег вырос в убеждении, что не зря
русских считают дикарями: они заслуживают данного мнения глупым упорством, с
каким полагают основы воспитания в безупречном произношении затверженных
французских и английских слов… И это вместо того, чтобы покорить весь мир и
заставить немцев, англичан, французов и прочих говорить только по-русски!
За детские свои невзгоды Олегу и хотелось наградить
новообретенного родственничка оплеухою преизрядною. Однако обошелся бы ему
тумак, пожалуй, себе дороже: ведь последние три года, минувшие после смерти
родителей, Десмонд Маккол не на печи бока пролеживал, а воевал!
Новым лордом сделался по закону его старший брат (не родной,
от первого отцовского супружества, ибо лорд Джордж был уже вдовцом, когда
присватался к прекрасной Елене). Алистер Маккол и унаследовал в качестве
майората семейное достояние в виде замка и прилегающих земель. А Десмонд
собрался отправиться в Россию, чтобы войти в матушкино наследство (ее приданым
было нижегородское имение близ Воротынца, находившееся на попечении графа Чердынцева,
беззаветно любившего сестру). Однако случайно познакомился с участниками «Лиги
Красного цветка» и прочно забыл обо всем на свете, кроме спасения французских
аристократов от кровавого революционного террора. Отныне жизнь его протекала в
беспрестанном риске и опасностях. Конечной же целью усилий было спасение
французской королевы. Но заговор провалился, и Мария-Антуанетта взошла-таки на
эшафот. Тогда «Лига Красного цветка» предалась новой идее: похищению дофина и
отправке его в Англию, что и было с блеском исполнено.
Однако случилось непредвиденное: человек, сопровождавший
одиннадцатилетнего Людовика XVII в Лондон, где ему предстояло найти приют при
английском королевском дворе, бесследно исчез. Умер ли он от внезапно
приключившейся болезни, утонул на переправе через Ла-Манш, был убит
разбойниками, коих немало в ту пору шлялось по дорогам Англии, – бог весть… А
вместе с ним пропал царственный ребенок, и угадать его судьбу не представлялось
возможным. «Лига Красного цветка» распалась: ее участники были обескуражены
мрачной обреченностью всех своих усилий. Десмонд убивался более прочих: ведь он
был среди тех, кто устраивал похищение юного короля из Тампля.
Похитителей узника искали так, как никого и никогда не
искали. Каждого подозреваемого хватали и волокли на допрос, откуда было два
пути: на гильотину сразу или на гильотину через тот же Тампль. Товарищи
Десмонда по оружию искали спасения в Швейцарии, Германии, пытались укрыться в
Англии. А он направился в Россию, по пути постепенно избавляясь от привычки
настороженно вслушиваться и оглядываться и возвращая себе облик англичанина.
Последний и вызывал в Олеге Чердынцеве непрестанное желание хохотать, но со
временем Олег узнал историю кузена, а вместе с тем и его самого. Предубеждения
сначала поколебались, а потом и вовсе рухнули. Олег считал англичан кичливыми,
но среди баснословно богатых Чердынцевых Десмонд выглядел бедным родственником.
Говорили, что англичане много пьют, ведь их холодная кровь имеет нужду в
разгорячении, однако увидеть кузена под столом Олегу так и не довелось. А что
сентябрем братец смотрит, удивляться нечего – ведь в Англии непрестанные
туманы, редко-редко проглянет солнце, а без него невесело жить на свете.
Кстати, Десмонд не раз и не два доказал своему русскому брату, что военная
доблесть и юношеский разгул зачастую идут рука об руку, он с таким же пылом
предавался удовольствиям жизни, с каким участвовал в делах лиги.
Скоро все петербургские приятели Олега были в восторге от
недурного собой, образованного, повидавшего свет удальца-англичанина.
Обнаружилось также, что кузен – настоящий сердцеед. Перед остроумным,
беззаботным, дерзким высоким блондином с насмешливыми голубыми глазами не могла
устоять ни одна женщина! Ни одного публичного скандала или дуэли с обиженным
мужем!
Говоря короче, спустя пару месяцев после первой встречи
Олегу уже казалось, что кузен его в общем-то неплохой парень. Однако раздражала
его уверенность: быть храбрым – значит быть англичанином; великодушным,
чувствительным – тоже… А ведь сам был наполовину русским!
Английское бахвальство постепенно слетело бы, останься
Десмонд жить в России. Но не судьба была ему задержаться на родине матушки:
однажды в английском посольстве ему сообщили ошеломляющую новость: он теперь не
просто Десмонд Маккол, а лорд Маккол, ибо старший брат его месяц тому назад
умер.
