– Что с вами, Марион? Неужели вас так поразили мои слова?
– Нет… то есть да… – пробормотала она, повторяя про себя как
заклинание: «Не мое дело, не мое!» – Я никогда бы не подумала, что ваш брат…
– Все дело во мне? – воскликнул Десмонд. – Титул слишком ко
многому обязывает. А за время странствий я отдалился от родных…
– Но зачем им было… – заговорила Марина осторожно. – Ведь
никто из них не выигрывал… впрямую.
Десмонд растерянно моргнул, а потом взгляд его загорелся
восхищением:
– Необыкновенно! В вас столько проницательности и ума,
Марион! Вы удивительно четко выразили мысль, которая и мне не дает покоя! Если
Алистер убит не тем мифическим браконьером, а кем-то из живущих в замке, то
никто из них не выигрывает в случае его смерти. Урсула? Ей вообще все равно.
Она ищет Брайана, что только и имеет для нее значение. Джессика? Она, наоборот,
все потеряла. Сейчас была бы леди Маккол, а не бедной родственницей, которая
ежеминутно боится оказаться на улице или быть выданной замуж насильно. Ей на
днях сделал предложение один мой друг – кстати, прекраснейший человек! – так Джессика
чуть ли не в ногах у меня валялась, умоляя, чтобы я не принуждал ее.
– Урод? Сущее пугало – прекраснейший?! – ахнула Марина.
– Откуда вам сие известно? – вытаращился Десмонд. – Вы ж его
не видели.
– Не видела, – с некоторым смущением согласилась Марина. –
Но Джессика…
– О господи! Я до сих пор не могу забыть той ночи, когда
пришлось даже за доктором посылать…. Так вот, остается только один человек,
который хотя бы косвенно заинтересован в смерти Алистера…
– Нет! – воскликнула Марина. – Он болен и не мог этого
сделать!
– Вот как? – прищурился Десмонд. – Вы не только угадали,
кого я имею в виду, но и о болезни осведомлены?
– Всем известно, что у мистера Джаспера малярия, – быстро
сказала Марина.
– А, так вы о малярии? – странным голосом откликнулся
Десмонд.
– Ну конечно, – как могла твердо произнесла Марина и
улыбнулась.
– О, какая у вас улыбка, Марион. Король и тот смутится.
– Король? Высоко берете, милорд! – вскинула брови Марина. –
Не зря, видно, говорят, что у вас сказочная репутация коварного сердцееда.
– Говорят? Кто же такое осмелился сказать? – Десмонд грозно
нахмурился.
И Марина затрепетала в ужасе, таком же притворном, как его
злоба:
– Ах, сэр, не гневайтесь на меня! Неужели вы обиделись? Ведь
тот, кто сказал так, сделал вам комплимент!
– Ну а мне позволительно сделать комплимент? – ласково
улыбнулся Десмонд. – При взгляде на ваши волосы кажется, что в них вплетены
солнечные лучи. Вы разрумянились, как шиповник, а глаза ваши сейчас – будто
нежно-зеленые листочки.
– Потому что я смотрю на зеленую траву, – подхватила новый
тон разговора Марина. – И потому, что платье на мне зеленое. У меня глаза
переменчивые, а вот у вас они всегда синие-пресиние, как васильки.
– Ва-сил-ки? – повторил по-русски Десмонд. – Но ведь это имя
– Бэзил. Разве имена могут быть синими? А имя Десмонд – какого цвета?
– Белое, слепящее, как снег под солнцем! – не задумываясь,
ответила Марина.
– Хм, тут, увы, нет ни снега, ни… бэзилкофф.
– Васильков! Цветок и впрямь был назван по имени парня, и
случилось это в древние времена. Василий был у матери единственным сыном, был
пригож и славился удалью. Глаза у него были синие, как…
– Как у меня? – лукаво повел бровью Десмонд, и сердце Марины
дрогнуло.
Но ему этого никак нельзя было показать, и она уклончиво
ответила:
– Ну… очень синие, как синь небесная, были у Василия глаза!
Множество красавиц сохло по нему, но он не хотел жениться, потому что боялся,
уживется ли его жена с матерью. Однажды он встретил русалку и сразу понял, что
перед ним сила нечистая, но не убежал – потому что как поглядел в ее зеленые,
как речные омуты, глаза, так и влюбился без памяти.
– Зеленые… без памяти… – эхом отозвался Десмонд.
– Да, – кивнула Марина, вздрагивая под его настойчивым
взглядом. – Влюбился – и забыл обо всем на свете. Зацеловала его русалка,
замиловала – и с тех пор никто больше не видел Василия. Долго ждала бедная
матушка своего сына и пошла искать его по всему белу свету, клича: «Василий!
Василек!» Жалеючи ее, мать сыра земля выпустила на волю чудесные синие цветы –
точь-в-точь такие, какими были глаза безвестно сгинувшего Василия. С тех пор
они и зовутся васильками.
Марина опустила взор. «Хоть бы сказал словечко! – подумала
смятенно, страшась тех чувств, что переполняли ее сердце. – Я ведь сейчас…»
– Прекрасная сказка, – заговорил Десмонд, и голос его звучал
хрипло и нерешительно, словно и он готов был сейчас… – У нас в роду тоже есть
легенда о русалке. Вернее, о фее лесного озера.
– Вот этого? – Марина показала на розовато-серебристую воду.
– Нет, то озеро было расположено далеко от замка, а потом
высохло… после тех событий, о которых я вам сейчас расскажу.
Десмонд принял серьезный, даже таинственный вид и заговорил
нараспев:
– В то время хозяином Маккол-кастл был рыцарь по имени
Малколм, удачно и счастливо женатый. Однажды, охотясь в лесу, сэр Малколм
заблудился и очутился на берегу прекрасного лесного озера. Взошла луна, и свет
ее озарил воду, из которой выходила красавица. Такой красавицы сэр Малколм
никогда не видел и полюбил ее с первого взгляда. Наверное, и она его тоже,
потому что ни слова не сказала против, когда сэр Малколм поцеловал ее в уста, а
затем до утра не выпускал из объятий. Воротившись домой, сэр Малколм успокоил
всех, кто о нем беспокоился. Но настала ночь – и он тайком выскользнул из
замка… И так каждый вечер. Миледи сердцем почуяла неладное и проследила за
мужем.
На другой день за ужином она поднесла супругу кубок вина с
сонным зельем, а когда он уснул, завернулась в его плащ и села на его коня…
Похоже на вашу сказку, Марион? – улыбнулся Десмонд.
Но Марина взволнованно пробормотала:
– Пожалуйста, рассказывайте дальше!
