– Но тогда бы у Флоры было двое детей, а у нее лишь одна
дочь, – пренебрежительно ответила Джессика. И вдруг глаза ее расширились: – Вы
имеете в виду, что…
– Ну да, да! – нетерпеливо воскликнула Марина. – Умер на
самом деле ребенок Флоры. Тогда понятно, почему Джаспер не бросил Флору и
признал девочку за свою. Ведь она дочь его родного племянника.
Марина прикусила язык, с жалостью глядя на Джессику, лицо
которой снова приняло измученное, тоскливое выражение. И вдруг вспомнила: в том
листке из дневника Джаспера было еще кое-что… Но об этом лучше сейчас не
говорить. С Джессики на сегодня уже хватит Марининых догадок! Каково будет ей
узнать, что девочка, которая живет у Флоры, на самом деле не побочная дочь
Алистера, а…
Марина поскорей подскочила к шкафу и принялась перебирать
платья: надо же, в конце концов, одеться. Потянула к себе малиновое платье с
белым кружевным воротничком, которое еще ни разу не надевала, как вдруг
Джессика очутилась рядом и резко задвинула платье в глубину шкафа.
– Нет. Надевайте амазонку, Марион!
– Амазонку? Зачем?
– Поедем в деревню. Я сейчас же прикажу седлать.
Ну вот, Джессика обо всем догадалась. Тоже вспомнила слова
из дневника Джаспера – о венчании Алистера и Гвендолин. И если маленькая
девочка не дочь Флоры, то она законная племянница Десмонда – истинная леди
Маккол! Теперь Джессика не остановится, пока не убедится в своей правоте.
Придется все же поехать с ней, а то как бы ей в дороге не стало худо от
таких-то потрясений.
Марина достала из шкафа синюю амазонку, и в тот момент
раздался глухой стук.
– Ой, что-то упало. Это ваше? – спросила Джессика.
Она подняла с пола какую-то вещицу, очертаниями напоминающую
человеческую фигурку, секунду подержала, разглядывая, – и вдруг, коротко
взвизгнув, отшвырнула. Марина с изумлением воззрилась на нее, потом перевела
взгляд на пол. Там лежала кукла. Нагнулась было ее поднять, но Джессика снова
взвизгнула.
– Не троньте! Это же…
Невесть откуда взявшаяся кукла была довольно грубо вылеплена
из воска. На ее плоском белом лице ярко выделялись грубо намалеванные зеленые
глаза, алые губы и щеки, на голове красовался приклеенный клочок рыжеватых
волос. А платье оказалось сметано из лоскутка синего бархата. Джессика сунула
руку в карман амазонки и вывернула… неровно обрезанные края ткани. Марина
растерянно хлопнула глазами.
– Платье надо выбросить, сжечь, и как можно скорее! –
вскрикнула Джессика.
– Но я его еще ни разу не надевала! – возмутилась Марина.
– Марион, вы что же, совсем ничего не понимаете? Вы не
знаете, что означает – найти такую куклу, вдобавок проткнутую булавками? Вы…
что-нибудь чувствуете? Сердце не колет?
– С чего бы вдруг? – вскинула брови Марина.
– О господи! – вскричала Джессика. – Да ведь вас
энвольвировали на смерть!
– Эн… как вы сказали?
– Энвольвировали! Это обряд черной магии с целью причинить
кому-нибудь страшный вред, заразить болезнью, убить!
– Меня? Мне? – никак не могла поверить Марина. – С чего вы
взяли?
– Кукла изображает вас – зеленые глаза, румяные щеки,
волосы…
И вдруг Марина вспомнила: сегодня утром Глэдис, причесывая
ее, сказала, что одна коса у нее стала короче другой на два дюйма. Тогда она не
обратила внимания на слова горничной, а сейчас подумала, что кто-то мог войти
ночью в ее комнату, отрезать волосы и налепить на голову кукле, чтобы…
Марина схватилась за сердце. Пол уходил у нее из-под ног.
– И что? – шепнула она в ужасе. – Я умру теперь? Когда?
– Не знаю, – с усилием разжала губы Джессика. – Может быть,
все обойдется. Я в этом мало что понимаю. Надо спросить Сименса.
– Конечно! – встрепенулась Марина. – Он-то уж, наверное,
знает!
Джессика затрясла колокольчик, и через какое-то время в
дверях появилась недовольная, изрядно заспанная Глэдис. Девушки, не
сговариваясь, шагнули вперед, загораживая юбками валявшуюся на полу страшную
куклу.
– Бегом за Сименсом! – только и сказала Джессика, но таким
тоном, что горничную как ветром сдуло.
Верно, порыв того же ветра принес и Сименса, который
появился почти мгновенно с выражением обычного достоинства на брудастом лице.
– Чем могу служить, суда…
Он не договорил – девушки расступились, и Сименс увидел
куклу.
– Вот как… – хрипло изрек дворецкий. – Давно я подобного не
видел, хотя я и знал, что в округе появилась ведьма. Миледи предупреждала меня.
Он отвесил полупоклон в сторону Марины, а Джессика
уставилась на нее в полном изумлении.
– Ты знала о ведьме…
– Сударыни, для слов сейчас не время, – весьма непочтительно
перебил ее Сименс. Но в голосе его звучала такая торжественность, что девушки
поглядели на него с почтением. – Я должен немедленно свершить здесь некоторые
обряды.
Сименс выхватил из кармана черный платок и бросил его так
ловко, что он совершенно закрыл куклу. Затем охотник на ведьм поднял то и
другое с полу, но особенным образом: повернувшись к черному пятну спиной и
просунув правую руку за колено левой ноги.
То ли оттого, что Марина увлеклась разглядыванием пируэта,
проделанного Сименсом с ловкостью, поразительной при его массивном теле, но
свидетельствующей о немалой сноровке, то ли оттого, что кукла была теперь
надежно завернута, но она ощутила некоторое облегчение. И даже смогла
улыбнуться Джессике.
– Вам надобно уйти отсюда, сударыни, – объявил Сименс. – А
леди Марион я отведу в одну из гостевых комнат и велю немедленно разжечь там
камин.
– Уж пожалуйста, – поежилась Марина, – охотьтесь на злодейку
без меня.
– Но, наверное, следует предупредить милорда Десмонда. А то
как-то неловко, что мы распоряжаемся без его ведома, – сказала Джессика, но
отпрянула – так грозно навис над ней Сименс.
– Никто ничего не должен знать! Иначе ведьма больше не
появится.
– Вы собираетесь ее стеречь здесь? – робко осведомилась
Марина.
– Нет, миледи. Eсть другое средство узнать, кто она.
