– Боже мой! – вскричала Флора. – Все время, пока мы с Джаспером
пытались найти Гвендолин, она томилась в ваших руках! Вы с Джессикой похитили
ее из монастыря, держали в подземелье, где она почти потеряла рассудок, потом
посадили в башню. И если бы Урсула не нашла ее, мы бы так никогда и не узнали о
ее участи. А она… она так и не увидела бы Алана.
– Ваша Урсула и погубила ее, – усмехнулся Хьюго. – Урсула,
да еще одна хорошенькая, но не в меру любопытная особа. Они подглядывали за
мной, когда я был у Гвендолин, не зная, что Джессика занимается тем же самым.
Она их и увидела. Гвендолин должна была исчезнуть – и исчезла.
– Она жива? – с надеждой спросила Марина, и Хьюго взглянул
изумленно.
– Конечно, нет! Ни я, ни Джессика не любим оставлять опасных
свидетелей. Об этом успела узнать и Урсула – прежде чем я задушил ее.
Марина прижала кулаки к глазам. Ох, сколько же на нем крови!
– Об одном жалею: что Джессика не прикончила тебя, застав с
Гвендолин, – пробормотала она.
– А кто бы тогда сделал ее леди Маккол? Кроме того, она
обожала тайком подглядывать за мной, когда я развлекался с другими. – Хьюго
оборвал сам себя: —Так ты знала о Джессике?
– Узнала как раз в тот вечер, видела вас в садовом
павильоне, – кивнула Марина. – Жаль, что не раньше! Тогда и Гвендолин, и Урсула
были бы живы. И Агнесс тоже.
Наглое лицо Хьюго вмиг помрачнело.
– За Агнесс ты мне еще заплатишь. Дорого заплатишь!
– Нет, – покачала головой Марина. – Мне тебе платить не за
что, а вот ты передо мной кругом в долгах. А твой должник – Джессика.
– Это еще почему? – с ненавистью взглянул Хьюго.
– Да потому что Джессика любит чужими руками жар загребать.
Хьюго насупился. Еще бы! Он не мог не знать, что Джессика
беззастенчиво использует его ради своего непомерного честолюбия, как
использовала всех и всегда.
– Агнесс убрала с пути она, – продолжала Марина, – но никто
не сомневается, что виновна я. Видишь ли, Джессика очень быстро снашивает
туфельки и дарит их потом служанкам. Туфельки прекрасные, да вот беда: у левой
скошен каблучок. Такие носит Глэдис, а прежде носила Агнесс. Она, бедняжка, и
понять не успела, с чего леди Джессика, которая ее терпеть не могла, вдруг
расщедрилась. А когда поняла, было поздно: Сименс нашел отпечаток туфли на
рассыпанном маке. Джессика нарочно оставила след, а потом отдала туфли Агнесс.
И куклу она подсунула. Все очень просто, жаль, я раньше не сообразила.
Марина зажмурилась, проклиная свою недогадливость. На
берегу, обвиняя ее в гибели Агнесс, Джессика проговорилась про жабу, решето и
лунный луч. Но Марина рассказывала про них только Сименсу! Она прекрасно
помнила, как жутко ей сделалось, когда сквозняк вдруг пронесся по комнате,
словно где-то вдруг приоткрыли дверь. Джессика и приоткрыла ее, чтобы
подслушивать.
Подняв голову, Марина увидела, что Джаспер и Флора смотрят
на нее с не меньшим изумлением, чем Хьюго.
– Вот оно что… – пробормотал Джаспер. – А я был уверен, что вы
свели с Агнесс счеты из-за Десмонда.
– Я тоже кое в чем была уверена… насчет вас, – не осталась в
долгу Марина. – Пока нынче ночью Урсула не открыла мне глаза.
– Урсула была у вас? – встрепенулся Джаспер.
– Да, – печально кивнула Марина. – И сперва до смерти меня
напугала, явившись в каком-то жутком балахоне. Она считала меня воплощением
леди Элинор и не понимала, почему я никак не наведу в замке порядок, не воздам
по заслугам убийцам Алистера. У нас был долгий, тяжелый разговор. Один только
раз Урсула засмеялась: когда я сказала, что все убийства – ваших рук дело. Она
объяснила, что Джессика пыталась погубить и вас. И ей почти удалось.
– Да, – слабо кивнул Джаспер. – Через тайный ход,
соединяющий наши комнаты, Джессика в мое отсутствие приносила опий. А я не мог
понять, откуда он берется, и не мог подавить свое пагубное пристрастие. Думаю,
его ей привозил Линкс, она и его прибрала к рукам. И все же Джессику ждет
неудача. Может, ее послал черт, ну а бог выставил против нее вас, и… – Джаспер
улыбнулся Марине, а потом взял руку Флоры и поцеловал. – Моя любовь…
Слезы счастья так и хлынули из ясных серых глаз молодой
женщины. Впервые Джаспер был с нею столь нежен и откровенен, и это стало ей
лучшей наградой за годы терпеливой, верной и самоотверженной любви.
– Справедливость будет восстановлена, – уверенно сказал
Джаспер. – Еcли бы не Флора, Джессика давным-давно уже дотянулась бы до Алана.
Ваш слуга, милорд! – отвесил он шутливый полупоклон в сторону ребенка,
задремавшего в уголке телеги.
– Полно паясничать! – раздался снизу, будто из преисподней,
исполненный ненависти голос Хьюго. – Мальчишка такой же бастард, как и я. А
коли так, прав тот, кто сильнее. Вашему Алану шею свернуть – раз плюнуть и…
– А кстати о бастардах, – перебил его Джаспер. – Скажите,
вам известно, кто была ваша мать?
– Ну а как же! – ухмыльнулся Хьюго. – Моя мать была
настоящая леди, не какая-нибудь горничная, дочка нищего викария, кормилица или
приблудная заморская кузина. Она была богатая леди, и Маккол женился бы на ней,
ежели б его не прибрала к рукам русская дикарка. Они были любовниками много
лет, а потом он бросил ее… и она умерла из-за него. Утопилась, оставив меня
одного!
– Ее имя! – настойчиво потребовал Джаспер. – Скажи ее имя!
– А чего ж? И скажу! – запальчиво выкрикнул Хьюго. – Имя не
хуже всякого другого. Мою мать звали леди Клер Крэнстон, так что, куда ни кинь,
я происхождения самого благородного – что по матери, что по отцу.
Марина и Флора враз вскрикнули, в ужасе переглянувшись.
О господи… Марина лихорадочно вспоминала слова из дневника
Джаспера. Что-то там было о радости леди Клер, потому что ребенок ничуть не
похож на Макколов. Да, Хьюго только цветом волос схож с ними. Однако леди
Крэнстон упоминала о каком-то уродстве ребенка, а Хьюго очень красив. Может
быть, на теле его есть какое-нибудь омерзительное родимое пятно? Значит, вот
оно, загадочное дитя леди Крэнстон! Но как он узнал о своем происхождении?
Должно быть, забывшись, Марина задала свой вопрос вслух, ибо
Хьюго, бросив на нее презрительный взор, ответил:
– От Джессики и знаю. Она нашла меня у Маскаренов, где я
прозябал в жалкой бедности, и открыла мне глаза на мою высокую долю.
– А мне Джессика говорила, что Маскарен тебе открылся на
смертном одре… – пробормотала Марина.
