– Еще чего! – усмехнулся Хьюго. – Джессика либо напутала
что-то, либо приврала. Да Маскарен на смертном одре с пеной у рта доказывал,
что я его родимый сыночек и ни про какую леди Клер он отродясь не слыхивал.
– Так и не сознался? – с неподдельным сочувствием спросил
Джаспер.
– Нет, не сознался, – тяжело вздохнул Хьюго.
– А вот скажи, Хьюго, – задумчиво произнес Джаспер, – ты
Алистеру то же самое рассказал, прежде чем убил его?
– Ну да, – буркнул Хьюго.
– А он что? – допытывался Джаспер.
– А он меня на смех поднял.
– Хочешь, скажу тебе, почему упорствовал Маскарен и почему
Алистер смеялся? – вкрадчиво спросил Джаспер.
– Ну… – с любопытством уставился на него Хьюго.
– Да потому, что у Джорджа Маккола и Клер Крэнстон никогда
не было сына.
– Как? – забормотал Хьюго.
– Да так! – тихо, но жестко сказал Джаспер. – У Клер
родилась дочь!
У Марины закружилась голова, и Джаспер бросил на нее быстрый
взгляд:
– Джессика черпала подтверждение своим измышлениям там же,
где наткнулись на эти сведения вы: в моем дневнике. Вы ведь прочли мой дневник,
Марион, не так ли?
– Только несколько листочков… нечаянно… – жалко забормотала
Марина.
– Вы – несколько листочков и нечаянно, Джессика – весь
дневник и нарочно, однако сути дела это не меняет: я нигде не писал, каков был
пол ребенка Клер. Много позже смерти леди Крэнстон я встретил ее старую
нянюшку, и та открыла мне тайну. Однако сколько я ни умолял старушку, она не
нарушила клятву, данную Клер, и не сообщила, кому была отдана на воспитание
девочка, которая, по выражению Клер, ничем не напоминала Макколов.
Марина похолодела от догадки, вдруг осенившей ее. Агнесс!
Смуглая, черноволосая и черноглазая Агнесс, ничем не напоминала светловолосых,
светлолицых Макколов. О господи… Она – дочь Клер Крэнстон? Но если так, то… то
Десмонд творил блуд со своей единокровной сестрой!
Бедный Десмонд, каково ему будет узнать об этом…
– Не верю ни единому твоему слову! – перебил ее мысли голос
Хьюго, наконец-то пришедшего в себя. – Да коли даже так, тебе-то что? Джессика
мне говорила: ты ненавидишь Десмонда и свергнуть его хочешь, оттого и носишься
с Алистеровым отродьем…
– Алистер и Гвендолин состояли в законном браке, – спокойно
перебил Джаспер. – И есть бумаги, подтверждающие это.
– Бумаги? – выдохнул Хьюго. – А я не верил Джессике… Она все
твердила про какие-то бумаги и меня точила: добудь их, допытайся у Гвендолин,
где они спрятаны…
«Вот как? Значит, Джессика и тут врала: якобы впала в
отчаяние, прочитав листок из дневника. Она про венчание прекрасно знала, а для
меня разыграла горестную сцену. Зачем? Из любви к искусству, что ли? – Марина с
отвращением покачала головой. – Что еще говорит Джаспер? Он знает, где бумаги,
подтверждающие права Алана?»
– Врешь небось, – подал ехидный голос Хьюго. – Поди найди те
бумаги!
Бледные губы Джаспера тронула легкая улыбка.
– Это не так трудно, как тебе кажется, Хьюго. Бумаги здесь.
– Здесь? – Хьюго захлебнулся, словно у него перехватило
горло. – Где – здесь?
Джаспер и Флора переглянулись, а потом молодая женщина
разбросала солому в углу телеги и достала большой клетчатый узел. В плед были
увязаны какие-то вещи – ее и Алана, а среди них лежал большущий шерстяной
клубок. В него были воткнуты спицы с начатым детским чулком, невероятно
пестрым. Что-то подобное Марина уже видела… Ну конечно! Они лежали в корзинке в
доме Флоры…
– Узнали, мисс? – перехватила Марина лукавый взгляд Флоры.
– Узнала. Ну, скажу я вам… – протянула Марина.
– Что? Где бумаги? – выкрикнул Хьюго. – В клубке? Они все
время были в доме Флоры? Значит, Гвендолин врала нам? Значит, Джессика все же
ошиблась и мальчишка – в самом деле законный лорд Маккол? Но… но кто же тогда
я?
Раздался выстрел. Хьюго содрогнулся, забил ногами по траве,
мучительно выгнулся. Страшная рана зияла в его груди. Дернувшись несколько раз,
он затих, а из-под телеги выбрался доктор Линкс и ответил на его последний,
предсмертный вопрос:
– Дурак, кто ж еще. И, если тебя это утешит, приятель, – не
ты один.
Глава 28
Настоящая леди Маккол
Линкс! Все про него начисто забыли. И вот он – восстал из
мертвых. Вернее, из бесчувственных. Теперь понятно, почему так осмелел, даже
обнаглел Хьюго. Он-то давно заметил, что его сообщник приходит в себя, и,
ожидая скорого спасения, решил поиграть с беспечными «победителями». Похоже на
сказку про то, как мыши кота хоронили: тот прикинулся мертвым, глупые мыши
осмелели – и ну выплясывать на его теле, ну дергать за хвост, а кот ка-ак
разинет пасть… Странно только, что его первой жертвой пал такой же котяра, но
теперь уж точно настанет мышиный черед.
Алан, разбуженный выстрелом, проснулся, закричал с испугу.
На лице у Линкса изобразилась такая жгучая ненависть, что Флора кинулась к
ребенку и прикрыла его своим телом, словно почувствовала: Линкс не пожалеет
никого.
Доктор одобрительно кивнул:
– Правильно, заткни ему глотку. Детей мы всегда кончали в
последнюю очередь, первым всходил на гильотину отец семейства. С него мы начнем
и сегодня.
– Вы, похоже, спятили, сэр, – произнес Джаспер, и Марина
поразилась спокойствию, с каким звучал его голос. – Какая еще гильотина? Вы,
милейший, в английском королевстве.
– Не волнуйтесь, мистер Джаспер, – ухмыльнулся Линкс. –
Дайте срок – и на Трафальгарской площади мы поставим такую же гильотину, как
та, что стояла в Париже. Eще и побольше! Скоро всем аристократам придет конец.
Им и их приспешникам, таким, как этот ничтожный малый. – Он презрительно кивнул
на мертвого Хьюго. – Лорд Маккол, вы только посмотрите… Самовлюбленный идиот!
– Не больно-то вы следуете общепринятому правилу, Линкс, –
насмешливо повел бровью Джаспер.
– Какому еще правилу? – насторожился тот.
– Ну как же. De mortuis aut bene, aut nihil! О мертвых либо
хорошо, либо ничего. Неужто запамятовали латынь? – Джаспер с удивлением
воззрился на озадаченное лицо Линкса. – Или… Может ли такое быть? Вы небось и
не знали ее никогда! Похоже, вы такой же доктор, как я – Шарлотта Корде.
