– Ну, мне показалось, что ты…
– А хочешь, устроим главную проверку, – спросила она.
– Ричард, – предостерегающе сказала Лесли.
Машара с благодарностью посмотрела на мою жену. – Ты знаешь, в чем заключается главная проверка, Ричард?
– В общем-то нет. Но всегда можно…
– Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос.
– С удовольствием.
Добрая фея леса смотрела мне прямо в глаза, не боясь того, что должно было вот-вот случиться.
– Хочешь, – начала она, – я умру прямо сейчас?
Лесли судорожно вздохнула.
Я вскочил. “Нет!”
Она упала легко, как лепесток, жизнь погасла в ее прекрасных зеленых глазах.
Лесли бросилась к ней и прижала к себе так же нежно, как эта добрая фея обнимала свою любимую гигантскую кошку.
– Машара, разве ты хочешь, – взмолилась она, – чтобы Тайни, леса и реки, – вся планета, дарованная твоей любви, умерла вместе с тобой? Или ты ценишь их жизнь так же высоко, как мы ценим твою?
Очень медленно Машара начала оживать, она пошевелилась и с трудом села.
– Я люблю вас, – сказала она, – не думайте… Что мне все равно…
Лесли грустно улыбнулась. – Да разве, увидев твою прекрасную планету, мы могли подумать, что тебе все равно? Как же мы можем любить нашу собственную землю, не любя тебя, дорогая хранительница?
– Вы должны уйти, – сказала Машара и шепотом попросила: – не забывайте меня.
Я взял жену за руку и кивнул.
– Мы каждый год сажаем деревья и цветы, – сказала Лесли, – отныне мы будем это делать в память о тебе, Машара.
Маленький домик скрылся в водопаде брызг и солнечного света. Наш ворчун снова поднимался в воздух.
– У нее прекрасная душа! – Воскликнул я. – Надо же, у компьютера оказалось больше человечности, чем у всех людей, встреченных нами на жизненном пути!
IХ
Мы летели, покоренные глубиной любви Машары и ее прекрасной планетой. И нам уже казалось совершенно естественным иметь друзей в других мирах.
Одни путешествия дарили нам радость, другие – печаль, но с каждой минутой мы узнавали все больше и больше нового, мы повидали такое, что и за сто жизней нам в голову не пришло. Нам хотелось путешествовать еще и еще.
Дно внизу порозовело, а узоры заблестели золотом. Без лишней прозорливости я тут же захотел пойти на посадку и вопросительно посмотрел на Лесли. Она кивнула.
– Готова к неожиданностям?
– Думаю, да…
Хотя водопад поднятых нами брызг утих, мы по-прежнему оставались в кабине гидросамолета, который лениво скользил по поверхности воды. Исчез сам океан – картины судеб больше не было.
Мы очутились на горном озере, сосны и ели степенно спускались к янтарному песку, солнечные зайчики плескались в кристально чистой воде. Пришли в себя мы не сразу.
– Лесли! – Воскликнул я. – Да я же здесь учился летать на гидросамолете, это озеро Хейли! Мы вернулись в наш мир!
Она оглядывалась, надеясь, что я не прав. – Ты уверен?
– Абсолютно. – Тот же крутой лесистый склон на левом берегу, а вон так, вдали – роща карликовых деревьев, за ними начинается долина. – Ура!
– Закричал я, но не ощутил почему-то радости, да и Лесли меня не поддержала. Я повернулся к ней.
Она явно была разочарована. – Да, знаю, мне бы надо радоваться, но мы только-только начали, и так много могли бы узнать!
Она была права. Я тоже чувствовал себя обманутым, будто в середине пьесы неожиданно погасла рампа и актеры ушли со сцены.
Я повернул наш гидросамолет к берегу, и тут Лесли воскликнула:
“смотри!”
Чуть правее по курсу, уткнувшись в песок, стоял точно такой же “Мартин Сиберд”.
– Ну вот, – сказал я. – Теперь-то никаких волнений. Здесь многие практикуются. Мы точно дома.
Казалось, все кругом замерло, никаких признаков жизни. Наконец мы причалили метрах в семидесяти от другого самолета. Я скинул туфли и спрыгнул в воду, ее было всего по щиколотку, помог Лесли спуститься, а затем занялся швартовкой ворчуна. Тем временем Лесли подошла к нашим соседям и позвала: “эй, есть здесь кто-нибудь?”
– Что, никого нет? – Спросил я, отправившись вслед за ней.
Она не ответил, молча разглядывая чужой самолет. Он как две капли воды был похож на нашего ворчуна: на его белоснежном фюзеляже сверкала точно такая же радуга, а ведь эту эмблему мы придумали сами, та же обивка кабины, даже наши инициалы на приборной доске.
– Очень странное совпадение.
Я дотронулся до капота. Мотор был еще теплым. – Ага, – пробормотал я, и меня охватило какое-то смутное беспокойство. Взяв Лесли за руку, я пошел обратно.
На полпути она обернулась. – Смотри! На песке только наши следы. Что же, они испарились прямо из кабины? Знаешь, мне кажется, наше путешествие продолжается… Но тогда мы должны были бы встретить наших двойников.
– Если мы не на земле, то это, скорее всего, испытание, – сказал я.
– Раз мы никого не видим, то урок, видимо, заключается в том, что они приняли другую форму. Мы не можем разлучиться с нищими духовными братьями. Мы никогда не бываем в одиночестве, если только сами не захотим в это поверить.
Ярко– красная вспышка, и метрах в пяти перед нами возникает наш наставник в белых джинсах.
– За что же я вас так люблю? За то, что вы помните! – Она протянула к нам руки.
– Пай! – Закричала Лесли и бросилась ее обнимать. – Я так рада тебя видеть! Где мы только не были! Мы должны тебе столько рассказать и многое у тебя спросить.
– Здорово, что ты вернулась, – сказал я, – а почему ты так внезапно исчезла?
Она улыбнулась, подошла к самой воде и уселась на песок. А затем поманила нас к себе.
– Потому, что я знала наверняка, какие приключения вас ожидают, – начала она. – А когда вы кого-нибудь любите и знаете, что он готов учиться и расти душой, вы должны дать ему свободу. Разве вы могли бы всему этому научиться и все это испытать, если бы я была с вами, связывая вашу свободу выбора?
Улыбаясь, она повернулась ко мне. – Это действительно альтернативный мир, а не земное озеро Хейли. И второй самолет здесь ради шутки. Просто вы напомнили мне, что я очень люблю летать, вот я и скопировала вашего ворчуна, чтобы немножко попрактиковаться.
Затем она тронула Лесли. – Ты очень наблюдательна, заметила, что я не оставила следов на песке. Для того, чтобы вы помнили, что дорогу надо выбирать всегда самому, следуя своему чувству высшей справедливости. В картине судеб скрыты все возможные пути развития мира, здесь абсолютная свобода выбора. Представьте себе книгу. Каждое событие – это слово, предложение, часть бесконечного романа; и буквы в нем не меняются. Меняется сознание, выбирая, что ему читать, а что – нет. Если вы открываете главу о ядерной войне, просто ли придете в отчаяние или выучите скрытый в ней урок? Погибнете ли, читая ее, или станете мудрее? Но даже после того, как вы прочтете ее до конца и пойдете дальше, она останется и будет делиться своей сердечной болью с каждым, кто захочет ее прочитать. Однако, нет нужды читать ее дважды, если вы поняли все с первого раза. Люди в мирах, избежавших ядерной катастрофы, в свое время прочли ее, а потом смогли спасти свой мир от разрушения.
