— Нравится, вождь Твердислав? — Голос раскатился от края до края Пределов, отразился от Границы и победным молотом грянул со всех сторон. — Нравится ли тебе, о вождь, сын мой?
Фигура с посохом внезапно начала расти, исчез посох, исчез тёмный покров; взорам Твердислава предстал великан с могучим телом бойца, с мрачным и суровым лицом, изборождённым шрамами, с полуобнажённым, перевитым мышцами торсом. Длинные волосы, чуть тронутые на висках сединой, падали до плеч. У левого бедра в простой ременной петле висел клинок — точная копия принадлежавшего Твердиславу.
Гость оказался одет почти так же, как одевались в кланах — ноги босы, простые холщовые порты грубого сукна подпоясаны ремнём кожи кособрюха, на могучие плечи небрежно наброшена безрукавка.
— Вот и пришёл твой час, — прогремело вокруг.
Наверное, следовало бы преклонить колено, как наставлял Учитель, — но юношу словно бы парализовало. Всё, что он мог, — это неотрывно смотреть в горящие, лишённые зрачков и радужной оболочки глаза, заполненные яростным белым пламенем.
Всеотец. Вот Он.
— Давай поговорим, — великан уменьшался, одновременно приближаясь. Не прошло и секунды, как рядом с Твердиславом оказался могучий, высокорослый, но отнюдь не достающий головой звёзд воин. Из глаз исчез белый огонь, они становились человеческими…
— Нам надо поговорить на равных, — прозвучало в тишине. — Ну? Что же ты молчишь?
Только теперь, пересилив себя, Твердислав преклонил колено. Под ногами ощущалась незримая, но прочная твердь.
— Встань, сын мой.
Юноша повиновался — бездумно, не рассуждая.
— Твой путь в клане окончен. Я посылаю тебя спасти тех, кто слаб, кто недалёк и разъедаем сомнениями вкупе с неверием. — Всеотец не терял времени даром. — Отправляйся, через бездны пространства, за дальние звёздные реки, туда, где среди каменных городов льётся кровь тех моих чад, что не могут защитить себя сами. Обрати веру в оружие! Пусть она станет разящим клинком, и помни, что, когда ты будешь разить — рази от Моего имени и с Моим благословением. Ибо те, кого ты послан защищать, хоть и огорчают меня своими грехами и неверием, но всё же они Мои дети и я не могу бросить их на произвол судьбы. Ты и твои братья — Моя карающая длань. Не желаю быть пастырем, не желаю, чтобы слабые привыкали к тому, что Моя защита вечно распростёрта над ними; ты и тебе подобные, в ком сильна Вера, станут их Щитом и Мечом. Я знаю, ты непокорен, привык искать свои пути, — сурово сжатые губы на миг дрогнули в усмешке. — Что ж, я люблю дерзких! Но умей и держать ответ за содеянное. Среди поражённых смертью, среди павших от твоей руки были и невинные. За это ты заслуживаешь наказания.
Твердислав слушал — слушал так, что, похоже, у него вообще перестало биться сердце и пресеклось дыхание.
— Ты будешь во всём повиноваться моим слугам здесь, в Звёздном Доме. Внимай словам назвавшегося Александром, он распорядится твоей дальнейшей судьбой. И помни — когда окажешься в мире, что нуждается в твоей защите, пуще всего береги Веру! Ибо без Веры в Меня ты — даже меньше, чем ничто. Ты понял? — Голос Всеотца вновь загремел, проносясь над бесчисленными звёздами. — Ответь мне! Я должен слышать тебя!..
.. Сухой язык с усилием выдавливал слова из окостеневшего рта.
— Я понял тебя, Отец.
— Разрешаю спрашивать, — милостиво кивнул воин.
— Великий… Всеотец… — о чём же спросить? Столько вопросов, столько больных, не дающих покоя вопросов — и все вдруг разом куда-то делись, точно и не было их никогда, и сомнений тоже не было… И вдруг, как молния во тьме, единственное, что осталось, причина всему, камешек, сорвавший лавину: — Всеотец, кто украл Лиззи?
Творцы Сущего не удивляются, это ясно.
— Я отвечу тебе, — прогремел чудовищный голос, нет, не голос даже — а Глас. — Отвечу. В схватке с подземным чудищем Лиззи получила незримую, но смертельную рану. Ей, невинной, предстояли долгие и ужасные мучения. Не Мне, создателю Небес и Тверди, менять собственные же установления. Она должна была умереть, как умирает в свой срок всё живое, как в свой срок умру и я сам, и тогда из волн Хаоса явится новый Творец, дабы священный огонь разума никогда не угас бы в просторах Вселенной. Ради прекращения её мучений она и была перенесена в особое место, где специальные слуги Мои должны были облегчить, насколько возможно, её участь. Ты вырвал её из их рук.
Юноша похолодел, перед глазами всё померкло.
— Я не корю тебя, — продолжал Всеотец. — Долг Крови — великий долг. Не терзайся — я позабочусь о малышке, хотя и не дано мне повернуть время вспять. Тебя же ждёт дорога. Ну а теперь — прощай! И помни — повинуйся моим слугам, среди коих Учителя возвышены наипаче!..
…Всеотец уходил медленно и торжественно, в распахнувшиеся небеса, в льющееся оттуда золотое сияние, сквозь проход в бесчисленных сферах, куда-то за грань мира, к дальнему пределу, к самой Границе… Твердислав следил за Ним, не в силах оторвать взгляд. Сколько длилось… видение? разговор? наставление?.. Он не знал.
Вокруг него медленно собиралась обратно серая скорлупа. Гасли огни чудесных сфер; исчезали звёзды, что куда красивее и величественнее тех, что ему дано было видеть обычным взором через окна Звёздного Дома.
Он застонал от боли. Нет, нет, только не это! Он согласен на всё, лишь бы увидеть это чудо ещё раз!..
…Скорлупа неумолимо сдвигалась. Схлопывались трещины, точно звериные пасти, а потом через серую мглу проступили очертания стен. Твердислав сидел на полу Комнаты Размышлений, а рядом с ним тихонько голубел небольшой, с фалангу указательного пальца, кристалл, на верхней плоской грани поражённый юноша увидел вырезанный прямо в камне портрет — лицо того самого воина, в облике которого оказалось благоугодно явиться Великому Духу. Кристалл мягко светился; парень бросился на него, точно змея к добыче.
Это у него отнимут только после смерти.
Шумело в голове, ломило виски; в горле пересохло, мучительно хотелось пить.
Он выбрался из каморки. Машинально проверил заклятие — мертво. Как наложил его, так и всё. Хотя едва ли простенькое волшебство смогло бы сказать ему — у тебя в гостях был сам Великий Дух!..
С Александром они столкнулись за первым же поворотом. Казалось, этот человек вообще никогда не отходит далеко от Твердислава.
— Хочешь соку? — Александр вполне буднично и спокойно протянул Твердиславу прозрачную кружку с жёлтой жидкостью. — Выпей. Я знаю, каково говорить с Ним…
— Он сказал мне… что ты укажешь мне путь.
— Укажу, укажу, конечно же, укажу! Тем более что шагать вместе со мной тебе осталось совсем немного. А потом ещё один Летучий Корабль… и всё. Там тебя встретят. И что делать, тоже скажут. Погуляй пока, я скоро тебя найду. Сможешь поесть на дорогу…
* * *
— Я безумно устал сегодня.
— И вся аппаратура на пределе. Я уж думал — все предохранители пережжём.
