Однако, опустившись на эти самые два яруса, они обнаружили, что дороги нет и здесь. Лестничная клетка оказалась наполовину завалена обломками. Открытым оставался единственный путь — вниз.
— Ну уж до какого-нибудь пролома мы доберёмся, — пыхтел старик, так и не успевший назвать Твердиславу своё имя.
:Haile andefaile, wiz-ma,: — вновь раздался тоненький голосок.
“Проклятие! Эти Ведуны и Ведуньи делают со мной что хотят, а я даже не могу их учуять!” — Твердислав свирепел. Ясно, как день, что все эти “хайле анде фэйле” есть не что иное, как шуточки Умников. Эх, изловить бы эту шутницу… да всыпать как следует, чтоб долго помнила…
Они миновали ещё шесть уровней. И всюду картина оставалась одной и той же — вправо и влево дороги нет, её преграждают либо огонь, либо завал, либо облака медленно плавающей молочно-белой взвеси, куда спутник Твердислава наотрез отказался входить даже в противогазе.
Пересчитывая ногами ступени, Твердислав попытался вспомнить, на каком же уровне находились они изначально. Старик уже ничего не говорил, только сдавленно хрипел.
:Haile andefaile! Таете faile!: — теперь в нежном голоске звучало неприкрытое злорадство.
Твердислав внезапно остановился, да так, словно налетел на незримую стену. Нигде поблизости не было Силы, не из чего творить боевые заклятия — однако каким-то нюхом дикого зверя он ощутил: враг рядом. Может, уже всего в одном лестничном марше.
Наконец-то пришло время вспрыгнуть в ладонь мечу.
Хватаясь за сердце, привалившись к серой шершавой стене, тяжело дышал Твердиславов спутник. У него на боку болталось нечто металлическое оружейного вида, но ясно было, что в случае опасности он не успеет даже вздохнуть.
“Ну, где же вы, где вы? Таитесь, прячетесь, сводите с ума голосами — мол, всё видим и всё про тебя знаем. Может, вы даже читаете мои мысли. Но вот о чём вы забыли — на мне благословение Всеотца, и я сокрушу вас, если только на то будет Его воля!”
Ответом был многоголосый заливистый смех. :Чья воля? Всеотца? Да его ведь не существует, глупец!: — произнёс кто-то на понятном наречии, а затем вновь прозвучало: :Haile andefaile!:
И тут снизу рванулся мрак. Абсолютный, непроглядный, всепоглощающий. :Haile andefaile!:
Старик что-то сдавленно вскрикнул. Тело само приняло защитную стойку. Немудрёный железный клинок, выкованный гномами родного мира, подарок Учителя в те времена, когда Учитель ещё почитался настоящим, — с размаху прошёлся по плеснувшей навстречу чёрной волне.
:О-о! А-а-а! И…: — вопль ужаса и боли плеснул в сознание. Чёрное покрывало конвульсивно дёрнулось, сморщилось, посерело, сквозь него начали проступать очертания лестницы. Раздался мокрый всхлип, и тьма рассеялась.
В Твердислава слепящей волной ударила чужая ненависть.
:Faile! Morte! Deade!:
— Иде… — начал юноша. В следующий миг железяка на поясе старика внезапно извергла огонь.
Удар швырнул парня на ступени — броня смягчила удар, но получилось всё равно чувствительно. Ни испугаться, ни понять, в чём же дело, он не успел. Как не успел и выкрикнуть что-нибудь вроде “спятил, ты…?!” Глаза старика превратились в два ярких факела. Из черепа хлестал самый настоящий огонь, жидкие волосы вспыхнули, занялся воротник бронекостюма… Тем не менее уже, несомненно, мёртвый человек шагнул вперёд, вновь поднимая своё оружие.
“Ведун. Как есть — Ведун”.
Наверное, именно эта мысль и спасла. Ведун, творящий молнию. Уход “одиннадцать”. Давным-давно разученный и затверженный в мельчайших подробностях. Форма отката… форма щита… форма отвода…
Падая назад и вбок, Твердислав вскинул по-особому скрещённые руки. В решающие моменты это помогало, когда жест намертво связан с мыслью и образом, и позволяет вызвать, сотворить заклинание намного быстрее, чем когда “продумываешь” все до последней мелочи сам.
НО ВЕДЬ В ЭТОМ МИРЕ ЗАКЛЯТИЯ НЕ РАБОТАЮТ!
Как вспышка, яркая, белая, высвечивающая все потайные уголки и не щадящая секретов. Наверное, подумай он об этом на долю мгновения раньше, лежать бы ему на серой лестнице с продырявленной головой.
Однако, в тот миг, когда творилось чародейство, Твердислав об этом не думал. И алый росчерк сверхраскалённого огня впустую скользнул по человеческим рукам, оставляя проплавленную бороздку на броне, даром уйдя в потолок.
Разумеется, последовавший за этим выпад только позабавил бы истинного мастера меча. Какие там “смертельные вихри”, “разящая сталь” и всё прочее! Пребольно стукнувшись боком (проняло сквозь всю броню), Твердислав ухитрился вскочить на ноги (каким-то чудом не рухнув при этом вторично) и неловко, вслепую ткнуть остриём меча куда-то в область головы оборотня. В своих силах пробить броню голыми руками он сильно сомневался.
Старик, из глазниц которого по-прежнему хлестало пламя, не менее неловко вскинул руку — защититься. Меч скользнул по обшлагу рукава, с неожиданной лёгкостью пронзил лицевую кость и погрузился в мозг.
И вновь в ушах беззвучный вопль агонии и боли.
Тело повалилось Твердиславу под ноги, едва не уронив ошалевшего победителя. Никакого огня из глазниц теперь, разумеется, не летело — просто две чёрные дыры в черепе с обгорелыми крошащимися краями.
Оружие выскользнуло из мёртвой руки и сорвалось вниз. Стука падения юноша так и не услышал.
Наверное, истинный герой и теперь сумел бы выкрутиться, нанести ответный удар — однако вождь Твердислав некоторое время просто стоял, привалившись к стене, машинальным движением стирая с меча несуществующие пятнышки крови.
На странный миг он увидел себя со стороны — застывшего где-то между небом и землёй, в мире, где не видно ни того, ни другого, где война идёт меж чёрными иглами рукотворных гигантов, которые и домами-то назвать трудно. Невесть как оказавшийся здесь Твердислав твёрдо понимал лишь то, что он ничего не понимает.
Если мощь Умников настолько велика, почему они уже давно не расправились с теми, кто им противостоит? Вопрос логично вытекал из уже задававшегося раньше — а почему Учителя при всей их мощи не уничтожат проклятых Ведунов?..
Как по команде рев и грохот разом стихли. Доносился лишь треск пламени да изредка — характерное шипение устройств, что пытались бороться с огнём. Бой кончился. Защитники отступили, но и атакующие отчего-то не спешили занять вражеские позиции.
Не придумав ничего лучше, Твердислав продолжил спуск.
Так, значит, волшебство всё-таки работает? Или нет? Ни в чём нельзя быть уверенным. Да, он сделал всё, как полагается при уходе “одиннадцать”, но кто поручится, что его враг попросту не промахнулся — к примеру, оступившись на узкой ступеньке. Если у тебя из глаз бьёт фонтанами пламя, то неудивительно, что мог чего-то и не заметить.
Юноша остановился. Проверки ради сплёл несложное заклятие, помогающее путать следы. Оно не сработало. Оно просто не появилось на свет.
