Так, значит, ему тогда всё-таки показалось, оборотень промазал? Ай, никто не знает, как на самом деле… Он продолжил спуск. Интересно, Исайя говорил об автоматах, что держат оборону на передовой; что-то я тут ни одного не видел. Одни только люди, и никого больше. Странно. Неужели и его словам нельзя верить?..
В кланах ложь почиталась одним из тягчайших грехов перед Всеотцом.
Узкая каменная труба вела всё дальше и дальше; Твердиславу оставалось лишь поражаться точности удара Умников — все, все до единого выходы в коридоры оказались завалены. Оставалось только одна дорога — вниз, и это уже начинало тревожить парня. Если прав Исайя и поверхностью владеют Умники — что он станет там делать, с трудом вдобавок представляя, как отсюда выбираться?
…Когда лестница кончилась, ноги его уже гудели — притом, что шёл вниз, не вверх.
Пустое запылённое помещение. Пыль лежит чуть ли не вековым слоем. Стены изодраны, точно громадный кот точил о них когти; тут и там свисают мотки кабелей. Какие-то решётки, овальные люки, переломанные стулья и кресла; перекошенные двери застыли, не сойдясь примерно на три ладони; мутное стекло исполосовано трещинами. Ни огонька, ни движения. Мёртвая тишина. Похоже, что здесь никогда не бывало ни Умников, ни их врагов.
Оставляя рубчатые следы в пыли, Твердислав прокрался к выходу. Оглянулся, с охотничьим разочарованием покачал головой — того, что он здесь прошёл, не скроешь никакими силами.
За дверьми царила серая полумгла. Неба не видно; в бесконечность возносятся блестящие чёрные стены. Над головой — жуткая паутина: какие-то трубы, кабели, тросы разной толщины, разных цветов; ныряют под землю, прячутся в стенах, поднимаются куда-то вверх; под ногами — пружинящий серый покров. Шагах в десяти — здоровенное пятно гари, в середине — бесформенные обломки. На всякий случай Твердислав обошёл их стороной.
Далеко вверху тускло мерцало багровым — там всё ещё полыхал пожар.
Теперь предстояло выбраться отсюда. Счастье ещё, что он вышел по нужную сторону от преграждавшей улицу баррикады. Та-ак… а вот если теперь подтянуться… да на этот шланг… да ещё выше… то вон она, серовато-стальная трасса монора!
Сориентировавшись, юноша спрыгнул вниз. Дело представлялось простым и лёгким — знай себе следуй за путеводной нитью трассы, не собьёшься. Так он и поступил.
Мрачный, злой город. Как в таких люди-то живут? Тут по земле и ходить-то нельзя. Через каждые два шага — или груда обломков, или что-то сгоревшее. Попадались и совсем свежие, ещё пахнущие дымом. Обрубленные, перебитые в ряде мест кабели и трубы судорожно дёргались точно живые; одни искрили, из других вырывался плотный пар. Твердислав крался вдоль поблескивающих стен — почему, интересно, тут все дома одинаковы? Могли бы ведь, наверное, выстроить и что-нибудь покрасивее унылых чёрных игл.
Это хуже, чем битком набитый ведуньим зверьём лес, подумал юноша. В лесу я всё понимал — а здесь я не понимаю ничего. Не знаю, откуда ждать опасности, где можно укрыться… Он с отвращением пнул ногой уродливую железную загогулину, откатившуюся от груды совсем свежих, неостывших и ещё дымящихся обломков. Железяка внезапно заскрежетала, в ней что-то щёлкнуло, она резко распрямилась точно живая. От неожиданности парень аж подскочил на месте. — Тьфу, пропасть!
И тотчас устыдился. Достойно ли такое вождя Твердислава?
Кое-как, с трудом следуя за вьющейся высоко вверху светлой ленточкой трассы, он уходил всё дальше от передовой. И мог лишь поражаться абсолютной глухой тишине, что царила здесь. Жизнь и шум остались наверху. Судя по всему, сюда уже давно никто не заглядывал…
Было время поразмыслить.
Конечно, трюк со старичком-оборотнем — штука впечатляющая. Огонь из глаз — такое никому из Ворожей не под силу. Интересно, этот бедняга был заколдован с самого начала или его зацепили уже во время боя? И как Умники с такой лёгкостью дотянулись до него, Твердислава? Как можно справиться с таким противником?.. Да ещё и без боевых заклинаний?..
Он уже совсем было собрался обогнуть очередную кучу ржавого лома (никак не привыкнуть, что здесь драгоценного железа в изобилии, валяется и гибнет, никому не нужное) и свернуть за угол дома, вслед за трассой, — как волосы у него внезапно встали дыбом. С необычайной остротой он ощутил впереди врага. И не просто врага — а Врага с большой буквы, как говаривал Учитель.
В серой мгле, между низкой сетью кабелей и заваленной непонятными обломками землёй (точнее, тем, что эту землю покрывало) скапливалась, стягивалась в тугой комок кипучая нечеловеческая ненависть, и неведомо было, чем и как отражать такой удар. Меж чёрных стен курился тяжёлый туман; пар поднимался из открытых люков, точно из алчно распахнутых, ждущих ртов. Угроза таилась там, впереди, злорадно поджидая жертву — а жертва не могла даже свернуть. Потому что серебристая лента в вышине, как назло, указывала именно туда.
Твердислав остановился. Теперь он не сомневался — представился случаи воочию наблюдать этих самых Умников. И, надо сказать, первые ощущения не радовали. Ничего хорошего ждать не приходилось — хотя разве не об этом же самом предупреждал его Великий
Дух?
Единственное оружие — меч — Твердислав держал в руке; но что может такое оружие против хорошего арбалета? Стоит ему появиться на открытом месте — его играючи снимет даже самый неважный стрелок, если только догадается бить не с рук, а с опоры. Можно, конечно, понадеяться на туман — что он помешает засевшему впереди так же, как мешает сейчас Твердиславу, но на подобное вождь отучился уповать уже давно, едва только принял командование кланом в первом же серьёзном столкновении с Ведунами.
Стояли. Ждали. Парень не сомневался, что тот, в тумане, тоже его учуял. И знает, что Твердислав догадывается о его присутствии. Однако же тварь может не торопиться — ей спешить некуда…
Когда на пути непреодолимое препятствие, учил наставник, разумнее поискать обходной путь, а не штурмовать преграду в лоб, умываясь собственной кровью.
Ничего не скажешь, правильно говорено. Парень с тоской взглянул вверх. Нет, потеряешь трассу — потом нипочём не отыщешь. Надо идти вперёд. Разве заповедал Всеотец трусливо бегать от боя?.
* * *
— Итак, вы его потеряли.
— Да, ваше высокопревосходительство. Но атака была настолько неожиданной и мошной… Без артподготовки, со всех сторон — из-под земли, с воздуха, штурмовые группы по фронту… Моя рота сожгла двенадцать танков. Самоходок — тридцать девять…
— Оставьте, Конрад. Ни их, ни наши потери меня сейчас не волнуют, — верховный координатор на миг с усилием прижал ладони к глазам. — Меня интересует только одно — где мальчишка?
Высокий и костлявый человек в форме, что не слишком удачно пытался изобразить стойку “смирно” перед гневными очами начальства, совсем не по-уставному пожал плечами.
— Не могу знать. Координатор Глебский погиб в самом начале штурма. Связь с мальчиком была утеряна. К тому же фронтальный прорыв начался именно на их уровне…
