Противники Проекта были кем угодно, только не дураками. И они отлично знали, чего хотят.
А хотели они солдат, и ничего больше. Они считали, что война застыла в неустойчивом равновесии, которое только толкни — и лавина покатится сама собой. Им казалось, что мальчики и девочки из кланов — отличный человеческий материал, самой судьбой назначенный в защитники им, потрёпанным жизнью, отступившим на последний рубеж обороны своего родного, привычного мира. Исайя не осуждал их за это. Он вообще никого не осуждал. Ибо не судите и не судимы будете. Но сейчас его ждал бой, и бой нешуточный. Редкий случай — на Совет удалось собрать почти всех, не исключая и командиров боевых участков. И это несмотря на начавшиеся в южном секторе атаки!
Исайя взошёл на трибуну. Прямо от дверей зала заседаний, не поворачивая головы, притворяясь, что не слышит оскорбительных шепотков за спиной… Конрад следовал за ним как тень; охрана осталась за дверьми, и в случае чего рассчитывать верховный координатор мог лишь на одного абсолютно надёжного сторонника.
— Сограждане! Коллеги! — Исайя говорил размеренно и монотонно, скучным голосом человека, исполняющего давным-давно надоевшую обязанность. — Сегодня традиционный день заседания. Я рад, что столько достойных коллег не пренебрегли своей обязанностью посещать заседания, их мнения для нас очень важны…
Он испытывал терпение аудитории. Рискнут ли перебить, рискнут ли кричать с мест? Он чувствовал скопившиеся в зале недовольство, горечь, страх, зависть, мстительность — но не мог сказать, когда и во что это выльется. И сейчас он нарочно дразнил зал — сорвать им заранее продуманный план, заставить импровизировать, на ходу искать новые решения, метаться, перераспределять роли… Заставить противников делать то, что они умеют хуже всего, — приноравливаться к быстро меняющейся обстановке. Умение, коим в полной мере обладали Умники и что обеспечило им подавляющую часть громких побед в самом начале. Потом, конечно, они упёрлись в воздвигнутую оборону, но инициативы не утратили, по-прежнему ставя в тупик командиров противника неожиданными и порой даже просто абсурдными решениями.
— Позвольте мне кратко ознакомить вас с реакцией моего штаба на важнейшие события последних дней… Прорыв в районе сектора “восток” благополучно локализован, вдавливание наших оборонительных линий ликвидировано, противник понёс большие потери в живой силе и технике. Подробности известны вам из сводки, я же хотел заострить ваше внимание на следующих положениях…
Монотонно и медленно, то и дело опуская глаза в бумажку. Исайя не пользовался микромониторами или суфлёрами, предпочитая всему бумагу. Пусть, пусть слушают. Я терпелив. Я подожду. Ведь есть ещё надежда…
Так, Малкольм рядом с Мак-Найл. Сладкая парочка сидит с кислыми физиономиями и о чём-то лениво шепчется. Похоже, что все мои слова их нимало не занимают…
И точно.
Стоило Исайе позволить себе кратчайшую, почти незаметную паузу, как грузный седовласый Малкольм тотчас поднялся с места. В поднятой руке он держал светящийся алым личный жетон члена Совета — знак того, что использует своё право перебить председателя. Каждый из членов Совета мог поступить так не более раза в месяц, и Исайя понимал теперь поразительную покладистость недавних оппонентов — они берегли силы, накапливая “красные фонари”.
Однако в то же самое время это означало, что противники Исайи вновь наступили на те же грабли — попытались придать всему происходящему видимость законности. Грубая сила ещё ждала своего часа.
Тем не менее Малкольм заговорил предельно резко, словно показывая, что приличия уже отброшены.
— Я полагаю, что следует изменить повестку дня. Со мной согласно большинство в этом зале. Требую голосования!
— А не будет ли позволено мне, как председателю, узнать — в чём же заключается суть изменений? — мягко осведомился Исайя.
— Отчего же, конечно, можно. — Малкольма не обманешь так просто спокойным и сдержанным тоном. — Суть в полном провале столь любимого нашим дорогим председателем Проекта “Вера”, массовый переход клановых выкормышей на сторону наших врагов, бессмысленное растранжиривание громадных средств, материальных и энергетических ресурсов… Но обо всем этом я бы хотел сказать с трибуны, как и положено, а потому настоятельно прошу — нет, требую! — поимённого голосования!
Он имел на это право.
Малкольма поддержали — не слишком громким, но уверенным и слитным шумом. Исайя обводил взглядом зал — повсюду напряжённые, нахмуренные лица. Похоже, он недооценил противников — они навербовали куца больше сторонников, чем он полагал в самых пессимистических прогнозах…
Конрад с обманчиво-равнодушным лицом на всякий случай стал чуть ближе к Исайе.
— Конечно, уважаемые члены Совета, — умиротворяюще заговорил Исайя. — Почтенный Малкольм вправе поставить такой вопрос. Итак, на голосование следующий пункт — о внесении изменений и дополнений в повестку дня…
Проголосовали. 67 — за, 33 — против. Исайя мог рассчитывать ровно на одну треть голосов. А для снятия его с поста Малкольму и компании требовалось ровно 68 (Совет по традиции состоял из 101 человека). Этим шестьдесят восьмым должен был стать Иванов — однако он геройствовал сейчас на своём боевом участке, спасибо Умникам…
— Очень хорошо, — не меняя интонации, сказал Исайя, ласково глядя на обильно потеющего от волнения Малкольма и бледную как смерть Мак-Найл. Видно было, как их трясёт от возбуждения — похоже, сами не рассчитывали на такой исход первого голосования. Шестьдесят семь голосов! Полный ажур! А ещё один голос… что ж, не обязательно проводить полный импичмент за один раз. Ограничение полномочий… перераспределение средств… назначения на ответственные посты в системе Проекта… Для всего этого достаточно простого большинства. — Очень хорошо, уважаемые члены Совета. А теперь попросим достопочтенного Малкольма сообщить нам, какие же конкретно изменения желательно было бы внести в повестку дня…
Бледность на лице толстяка сменилась краснотой. Обильно потея и отдуваясь, он прошествовал к трибуне. Исайя скромно отступил в сторону, к своей конторке. Достал платок, промокнул губы. Пальцы незаметно прошлись над левым обшлагом..,
Малкольм заговорил, и Исайя с невольной скукой подумал, что даже сегодня его враги не сумели измыслить ничего нового, ничего неожиданного, ограничившись перечислением длиннейшего списка “злоупотреблений”.
. Неправильное расходование ресурсов, ошибки в планировании, авантюризм, замешанный на некомпетентности, уверенность в собственной непогрешимости, создавание культа собственной личности… Знакомо, господа. Так… диктаторские замашки? — ещё более старо.
По Проекту Малкольм прошёлся, но как-то подозрительно кратко, больше упирая на несоразмерность расходов и полученных результатов.
— Затратив такие средства, мы могли бы построить не менее трёх полностью автоматизированных дивизий, которых нам так не хватило во время последнего наступления!..
Ага. Вспомнили последнее наступление (после провала которого Исайя и стал верховным). Проект “Вера” реализовывался уже тогда… правда, явочным порядком. Исайя тогда занимал пост первого заместителя верховного… покончившего с собой после того, как Умники, нанеся неожиданные удары по флангам прорвавшей их фронт группировки, окружили два ударных корпуса и в течение следующих трёх дней, накрыв их невиданным облаком Сенсорики, поголовно уничтожили. Исайя был тогда против этой авантюры — что, собственно, и принесло ему тогда пост председателя и верховного координатора.
