В «Обители ангелов» оказалось много темных коридоров-лабиринтов, винтовых лестниц и готических арок. Мы прошли через все их таинства, чтобы очутиться в стеклянном коридоре, который неожиданно закончился… оранжереей, совещенной миллионом искусственных солнц.
Ор-хи-деи…
Матерь божья, сколько их тут было! Они цвели в горшках, каскадом свешивались с лиан и кряжистых ветвей, переплетались между собой, а некоторые стелились прямо под ноги…
Я стояла с открытым ртом, забыв про «Никсон», не в состоянии постигнуть обрушившуюся на меня красоту. Столь многообразную и ошеломляющую.
— Я вижу, вы удивлены, — произнес Стефан Гарланд, наслаждаясь эффектом.
Удивлена — это слабо сказано! Давно меня изумление так не било по голове. Я пребывала в глубоком нокауте. Не только от внезапной красоты орхидей, но и от самого факта, что Ангел-city увлекается их разведением. Bay! Вот это новость! Вот это подарок для читателей «Наклонной плоскости»!
— Э-э, сколько же тут всего орхидей? — Я, наконец, обрела дар речи.
— Вы хотели сказать, видов? — наклонил голову Стефан Гарланд — какая-то из свешивающихся орхидей с необычными неестественно-узкими и безумно длинными желто-зелеными лепестками, покрытая чем-то, смахивающим на бородавки, и до дрожи похожая на паука, пыталась примоститься у него на голове.
Я передернула плечами. На них тут же упали какие-то листья с цветами, и запахло чем-то остро-сладким.
— Орхидей у меня — всего ничего. Приблизительно тысяча видов. А если быть точным, 992, — продолжал Ангел-city. — И удивляться здесь нечему, — добавил он, заметив, что мой рот снова приоткрылся. — На земле насчитывается до 30 тысяч видов орхидей. Так что моя коллекция, можно сказать, крохотная.
— А как называется вот то чудо, что зависло над вами? — Я ткнула пальцем в паучье растение над его головой.
— Брассия длиннейшая, — прокомментировал Ангел-city, любовно дотронувшись до жуткого цветочка.
— Очень смахивает на паука, — пробормотала я, поспешив запечатлеть Гарланда в нимбе из паучьих орхидей.
— Чрезвычайно точное наблюдение. Брассии часто называют «орхидеями-пауками». И они легко выращиваются в оранжерее.
Он прошел чуть дальше, отодвигая рукой нависающие растения. Я следовала за ним, пытаясь не уронить фотоаппарат и мучаясь, что же фотографировать. Хотелось запечатлеть все!
— Мой остров, как я уже упоминал, назван по имени одной из орхидей — каланты, — Ангел-city решил, видимо, устроить мне экскурсию, чтобы я умерла от обилия великолепных видов. — С греческого переводится, как прекрасный цветок. Вот она. — Он указал на ярко-розовое создание, которое, впрочем, меня не вдохновило. Чего-то в нем, нам мой вкус, не хватало. — С высоты птичьего полета остров весьма напоминает нижнюю губу именно этого цветка.
Информацию я зафиксировала в своей памяти, каланту — в кадре. И, не успев перевести дыхание, уже внимала дальше.
— Обратите внимание на эту орхидею, мисс Шеритон. — Стефан приподнял ветку, унизанную пятнистыми цветами, достаточно привычными даже для моего неискушенного взгляда. — Грам-матофиллюм прекрасный, называемый также «леопардовой орхидеей». Она может весить целую тонну и более.
Я тихо присвистнула, рассматривая бесконечный цветонос, теряющийся где-то в переплетении листвы.
— Согласно поверьям семена этой орхидеи обладают магическим свойством — если добавить их в напиток женщине, она обязательно ответит вам взаимностью…
* * *
Я вскинула глаза и немедленно пожалела об этом: устремленный на меня взгляд Ангела-city не сулил ничего хорошего. От таких взглядов хотелось заползти на высокое дерево и самой превратиться в орхидею.
— Вы уже провели соответствующий эксперимент с этими магическими семенами? — Голос у меня резко взвихрился в космическую высь.
— Собираюсь провести, — улыбнулся Стефан Гарланд. — В ближайшее время…
Я отступила от него сразу на три шага. Гарланд ухмыльнулся. В окружении неземных цветов, весь в белом, он и впрямь выглядел ангелом из Эдема. Только в его Эдеме было горячо, как в аду. У меня по спине бежали капельки пота одна за другой.
— Я выразился неточно, когда сказал, что в коллекции 992 вида орхидей. На самом деле со вчерашнего дня у меня их уже 993. — Если мой голос рвался вверх, то голос ангела упал до низких, приглушенных хрипотцой тонов. — Мисс Лайлия Шеритон стала главным украшением моей коллекции…
— Орхидей лайлий в природе не существует, — изрекла я совсем тоненьким голосочком, каким могла бы объясняться кукла, научившаяся говорить.
Новая ухмылка, еще «красивее» прежней, задрожала на губах ангела. Он протянул руку к ближайшему цветку, яркому и нежному, как шелковые крылья волшебной тропической бабочки:
— Это — лайлия коноварно-красная, а вот эта — лайлия пурпурная. А вот эта, — он сверкнул глазами в мою сторону, — Лайлия Шеритон.
Меня снова отправили в нокаут.
— Меня назвал отец по имени семьи римских патрициев Лайлиев, — вдруг соскочила с моих губ самая страшная тайна Мирмекс. — Он у меня профессор римского права, на Древнем Риме помешан до безумия.
— Представьте себе, название этих орхидей происходит от имени той же самой семьи римских патрициев. — Ангел-city осторожно сорвал изящный цветок лайлий киноварно-красной и, приблизившись ко мне, аккуратно вставил его в мои перепутанные волосы. А после приподнял мне подбородок указательным пальцем и произнес опасно-вкрадчиво: — Так уж получилось, что орхидеи лайлий всегда были моими любимыми цветами. И то, что вас зовут так же — это судьба…
Меня качнуло. В голове взрывались фейерверки, лопались воздушные шарики, а перед глазами желтые огоньки неизвестной природы устроили пляски святого Витта. Со всех сторон наплывали незнакомые и сладкие цветочные ароматы, которые волновали сознание. И все казалось нереальным…
— И что же, вы теперь посадите меня в цветочный горшок и будете взращивать, как все остальные орхидеи? — В настоящий момент мой голос сипел.
— Нет, мисс Шеритон. Цветочный горшок — не для вас, он не позволит вашей красоте раскрыться полностью. — Губы Стефана Гарланда внезапно очутились рядом с моими губами, коснулись их, слегка, вскользь — точно теплый луч по ним пробежался. — В постели вы будете смотреться куда лучше и органичнее…
Ослепительная вспышка на миг все сделала перед глазами белым. Наверное, именно таким бывает свет в конце известного туннеля. На границе ослепительного света и реального мира я видела только ангела. С потаенной усмешкой.
— Вы хотите со мной переспать?
Шелестящий смешок вместе с теплым дыханием долетел до меня, и вся вселенная вместе с оранжерей тронулись с места.
— Переспать с вами я не хочу. Но хочу заняться с вами любовью.
— Что я должна сделать, чтобы этого не случилось?
