Таши неудержимо тянуло к Отшибной Землянке; но нет, нельзя, нельзя.
Разве что совсем поздно, ночью, когда все уснут.
Над притихшим селением нехотя стягивались сумерки. Диатриты не показывались. Ушли куда-то в степь, на полудень, отягощенные добычей. Сами ничего не несли, вьючили на птиц. Ромар смотрел на сборы с крыши, цокал языком, завидовал.
Про судьбу нижнего Туранова поселка люди старались не думать.
Хотелось верить, что там тоже все в порядке. Городьба высокая – отобьются.
Лишь бы врасплох не взяли.
О чем говорили на совете старейшин, Таши не знал, но Ромар вышел оттуда мрачный, как туча. Вышел – и сразу отозвал Таши в сторону.
– Бойша поведет сегодня ночью воинов на юг. Тебя тоже берут. Смотри, Таши, ты не должен меня подвести. Ты обязан вернуться. Потому что, сдается мне, не от диатритов наши беды. Не от карликов, а… – старик осекся и досадливо дернул плечом. – Одним словом – вперед не лезь, лихость не выказывай! Ты и так всех в ней убедил. Даже Свиола. Ты женщин из рощи вывел, пока его молодцы ни живы ни мертвы у меня за спиной торчали. Так что и думать забудь про подвиги. Их на твою долю отмерено столько, что за долгую жизнь не перегеройствовать. А судьба у тебя темна, гадание ничего толком не говорит. Будет ли у тебя долгая жизнь-то? Парень ты сильный, а за жизнь держишься слабо. И если убьют тебя каким-нибудь дуриком, то не скоро в роду отыщется второй такой человек. Потому и бьюсь за тебя. Понял?
– Понял, – сказал Таши, ничуть не удивленный и не обрадованный высокой своей судьбой.
– Тогда я вот что тебе велю – все-все доподлинно про диатритов узнать. Фигурки я спрашивал, – но надо увидеть и глазами. Мне туда не дойти, поэтому моими глазами станешь ты. Понятно?
– Понятно, – кивнул Таши.
– А за Унику не беспокойся. Я с ней словом перемолвился. Очень на тебя она сердита, что, голову очертя, на диатритов полез. О ней не думал.
Таши опустил голову. Верен упрек, как ни крути, верен. Не о любимой заботился, когда за ворота шел баб выручать. О себе.
– Не буду больше, – совсем по-мальчишески пробурчал он, отворачиваясь.
– Так-то оно лучше, – наставительно заметил Ромар. – Смотри у меня!
Наперед всех не лезь. Я Бойшу предупредил. Сказал, что ты мне во что бы то ни стало живой нужен. Он понял.
Глава 4
Вечером по селению прокатилась короткая волна сборов. Охотники разделились на три отряда – самый большой, из наилучших, шел вместе с Бойшей искать ночевку диатритов. Второй, куда меньше, должен был натаскать за ночь воды из Великой. Третий, где заправлял мастер Стакн, ладил устроить в самом селении большое вместилище для воды. Гончарной глины можно и днем между домами накопать, а вот за лозняком, хочешь – не хочешь, надо в рощу идти.
Бабы выли над изувеченным телом Чалоха. Его принесли в селение, едва начало смеркаться, и стало ясно, что враги убрались от стен на безопасное расстояние. А еще четыре человека так и сгинули. Вышли утром по делам – и пропали. Теперь только диатримы и могут рассказать об их судьбе. Матхи выкроил минуту среди беспокойств тяжкого дня, спросил своих помощников из числа легких духов, но ответа толком не получил. Хотя главное понял и велел принести обереги ушедших в свою землянку, где хранятся фигурки предков погибших неведомой смертью. Вот и все похороны. Поневоле Чалоху позавидуешь – над ним хоть поплакать можно.
Таши и Тейко попали в большой отряд.
Провожаемые молчаливыми женщинами, вышли за ворота. Впереди лежала ночная степь, знакомые, привычные места, где знаешь каждую балочку и каждый овражек. Где искать диатритов, подсказали шаман с Ромаром. Матхи долго гремел бубном, прыгал и завывал, вызывая предков; безрукий перебрасывал пальцами ног гадальные амулеты. Оказалось, что карлики ушли примерно на день пути. Для их птиц – совсем немного.
– Пошевеливайтесь! – торопил своих Бойша. – Нам бы затемно до их становища дошагать, светлый день переждать, а ночью-то и ударить!
Шагали, растянувшись длинной колонной. Всего вождь вел с собой почти три сотни опытных воинов. Никогда еще люди не хаживали в такие походы.
Согнутых отбивали на крутоярах Великой; а о войне с трупоедами уже почти забыли – как там было да что.
Если карлики и оставили ночную стражу на дальних подходах, себя она никак не оказала. Да и что она могла? Диатрима ночью беспомощна. А карлики, хоть и жилисты – но в малолюдстве не бойцы. Ни обогнать не могла войско Бойши их весть, ни хотя бы сравняться с ним.
Ночь выдалась на диво. Звездная, прохладная, идти легко, одно удовольствие. На плече у Таши видел боевой лук Туны (эх, погиб богатырь! а ведь такой смог бы голыми руками и диатриму заломать…) Оставили позади круг полей, иные угодья. Шли по четкому следу орды – впереди воинства Бойша пустил лучших следопытов, да и не прятались карлики, чувствуя свою силу. Шли молча – ни шепотков, ни пересудов. Все понимали, насколько страшен враг. Слова Ромара о том, что боевые птицы, даже ничего не видя, начнут клевать всех вокруг себя, не вылезали из голов.
Про Таши и Унику уже никто не вспоминал.
Ночь катилась им вслед темной волной. И, словно толкаемые десятками и сотнями ног, поворачивались звезды. Луна проглянула было и спряталась – видно, помогли предки, вовремя пригнали облаков. Хотя карлики, в отличие от своих птиц, так и так видят в темноте лучше кошек, не зря ж они большеглазым лесным убийцам сродни.
Шли давно знакомой дорогой к низовому селению, где заправлял Туран.
Оскорбленный старшина сразу же после суда ушел с немногими спутниками домой, и оставалось только гадать – достигли они частокола или достались на обед диатримам.
Таши в дозор не посылали. Эта честь досталась Тейко; и среди тьмы передовые родового ополчения внезапно услыхали сдавленный, срывающийся полукрик-полухрип.
Тейко молча вскинул лук, готовый стрелять на звук, но вовремя понял, что кричит бегущий в ночи человек.
– Это я, я… Лихор!..
Бегун был весь покрыт кровью. Из плеча вырван целый кусок мяса. Как он с такой раной ухитрился еще и бежать – никто не мог понять. Он бежал и плакал. Плакал и бежал.
Воины столпились кругом парня. Кто-то из сведущих в знахарстве занялся повязкой. Послали за Бойшей. А Таши почувствовал, как внезапно стало холодно внутри. Надвигалась небывалая беда, какой не знал еще род.
И Лихор рассказал.
Оказалось, не в одном месте перешли Великую карлики-диатриты. И очень быстро нашли низовое селение…
Беда свалилась ярким полуднем, когда не опасаешься никакого чужеродного колдовства. Лениво паслись отары. Лениво дремали пастухи. И широко раскрыты были ворота в городьбе. Плахи отодвинуты – кого бояться?
Страшные диатримы оставались где-то там, далеко; никто не мог и помыслить, что они пожалуют сюда.
