Больше всего ее рассердило то, что ей понравилось его прикосновение.
— Очень смешно, Бен. — Она сделала шаг назад, и он опустил руку.
— Эй, — он пожал плечами, — я не пытаюсь шутить, я просто пытаюсь понять, чего ты хочешь.
Она вздернула подбородок.
— Ты знаешь, чего я хочу.
Его красивые губы изогнулись в дьявольской улыбке.
— Меня?
— Нет!
— Ш-ш. — Он шагнул к ней и прижал палец к ее губам. — Люди услышат, и ты испортишь все, в чем мы преуспели сегодня вечером.
Она огляделась по сторонам и увидела, что один или два человека и вправду смотрят в их направлении.
— Я не уверена, что это так уж плохо, — прошептала она. — Если это означает, что ты поймешь меня правильно.
Он рассмеялся каким-то непонятным смехом.
— Расслабься, Кейт. Тебе просто со мной нелегко. Я все это сказал Бьянке только затем, чтобы тоже ее убедить, что у нас роман. И решил, что, если мы станем друг другу противоречить, она легче попадется на крючок. — Он пожал плечами. — Так что это вроде как «хороший полицейский, плохой полицейский».
Кейт вздохнула. Такой сложный обман становился обременительным даже для нее.
— В следующий раз давай заранее условимся, как будем действовать.
— Конечно.
Она посмотрела на Бьянку и Виктора. Они медленно танцевали, слившись в объятиях.
— Во всяком случае, это, кажется, сработало. Каждый раз, когда она отводит взгляд от своего любимого, она смотрит на нас и самодовольно улыбается.
— Это хорошо.
Кейт кивнула, все еще наблюдая за Бьянкой и Виктором.
— Да. Досадно, но хорошо.
— Так как ты думаешь, стоит нам потанцевать? Ради пользы дела, конечно, — поспешно добавил он. — Я не хочу, чтобы мы получили удовольствие от танца. Просто потому, что Бьянка за нами наблюдает.
Кейт не удержалась от улыбки.
— Может, это хорошая мысль. — Она протянула руку. — Веди, Макдуф.
Он взял Кейт за руку и так быстро и крепко ее обнял, что у нее захватило дух.
Оркестр заиграл первую за весь вечер хорошую песню — балладу сороковых годов, одну из любимых песен Кейт, — и освещение стало не таким ярким.
— Эта песня для всех влюбленных в зале, — мягко сказал руководитель джаз-оркестра. — Особенно для Кейт и Бена.
Кейт застыла.
— Что за…
Бен закрыл ей рот рукой и притянул к себе, после чего прошептал на ухо:
— Молчи.
— Это благодаря тебе? — резко прошептала она.
— Нет, это наверняка благодаря Бьянке. Я видел, как она разговаривала с тем парнем. Мы сыграли ей на руку. Мне жаль.
— Это не твоя вина. — Лицо Кейт горело от смущения: она чувствовала, что люди смотрят на них. — Это Бьянка. Клянусь, я убью ее.
— Что тут такого? — спросил Бен. Дойдя до края танцплощадки, он развернул Кейт и повел обратно к центру. — Она просто попросила оркестр посвятить нам песню.
— Она знает, что я ненавижу быть в центре внимания.
— Но сама она это любит и, вероятно, не может себе представить, что тебе это не нравится. Подумай, ей такое внимание пришлось бы по душе.
Кейт неохотно кивнула.
— Это верно.
— А мы только что потратили столько времени и энергии, пытаясь убедить ее в том, что мы вместе.
— Да, но только ее. Бьянку.
Бен рассмеялся и прижал ее к себе.
— Не беспокойся, Кейт, — сказал он ей на ухо. — Это только на время, потом у нас будет великолепный театральный разрыв.
— Обещаешь?
— Обещаю. — Бен говорил тихим и хриплым голосом.
Кейт вдруг пришло в голову, что он, вероятно, произносил те же слова и тем же голосом не один раз в жизни.
Можно себе представить, что происходило дальше.
— Итак, расскажи мне кое-что, Бен, — попросила она, когда они снова закружились по танцплощадке. — У тебя есть подруга?
— Кроме тебя, ты имеешь в виду?
— Да. — Она засмеялась. — Там, в реальном мире. Ты же здесь только временно, правда?
— Да, я собираюсь вернуться в Даллас, как только приведу в порядок дела мамы.
— Ты хороший сын. Итак… чем ты занимаешься в Далласе? — Ей только сейчас пришло в голову, что она не знает ответа на этот вопрос.
— Я адвокат.
— Адвокат? — Такое никогда не пришло бы ей в голову. — И ведешь уголовные дела, не меньше! Ты серьезно?
— Да, серьезно. А что?
— Потому что ты… я имею в виду… — Она запнулась, вдруг поняв, что не знает, почему это ее удивляет и как ему объяснить свое удивление в менее оскорбительных выражениях. В конце концов решила просто сказать правду: — Ты был таким трудным ребенком. Таким смутьяном. Если бы я поспорила, что ты в итоге окажешься по какой-то из сторон закона, то это, вероятно, была бы другая сторона.
Он громко рассмеялся. Несколько человек посмотрели на него.
— Знаешь, ты первая, кто мне такое сказал с тех пор, как я вернулся. Но я уверен, что ты не первая, кто это подумал. Не знаю, почему все считали меня испорченным.
— Потому что ты таким и был. С тобой всегда были проблемы.
Он застонал.
— О, только не начинай опять про фейерверк.
— Фейерверки кое-что другое. — Она вспомнила о давнишнем поцелуе, своих надеждах него равнодушии.
— Кое-что? О чем ты, черт возьми?
Кейт не могла ему сказать. Не могла признаться, что была влюблена в него и обиделась, что он не ответил взаимностью. Не могла допустить, чтобы он думал, будто она все эти годы по нему убивалась. Ведь на самом деле ничего такого не было.
И она не могла допустить, чтобы он решил, будто она холодно с ним обращается, потому что когда-то он ее отверг. Ведь отчасти это соответствовало действительности.
Вместо этого она вытащила из прошлого единственное воспоминание о нем, которое было неприятнее, чем его отказ.
— Ну, тот раз, когда ты застрелил своего пса.
Он остановился и отшатнулся, глядя на нее с таким потрясением, что она почувствовала, как у нее по спине побежал холодок.
— Потому что он взбесился, Никогда в жизни мне не было так тяжело. Ты думала, что я это сделал ради забавы?
У нее отхлынула от лица кровь. Конечно. Она должна была знать, что существует какое-то ясное объяснение.
И она недооценила его характер, совершила ужасную несправедливость.
— О, боже мой, Бен, я понятия не имела.
