Пони резво рысил по ухоженной дороге, вившейся среди многочисленных полей и ферм. Она вела на север, к Воротам Бэкланда, где у самого берега кончалась Отпорная Городьба. Фолко довелось побывать там всего один раз, когда их, младших хоббитов, впервые взяли на большую ярмарку возле Хоббитона. Фолко успел тогда бросить лишь недолгий взгляд на Великий Восточный Тракт, убегавший в таинственную, подёрнутую голубоватой дымкой даль. Широкий, раза в три шире скромного хоббитанского просёлка, он гордо раздвигал навалившиеся было лесные стены и уходил на восток, прямой, точно древко копья. Где-то там, за лесом — Фолко знал это, — лежали недавно заселённые хоббитами новые земли, не так далеко было и до Пригорья, но тогда ему показалось, что он стоит на самом краю обитаемых земель и что за густыми лесными завесами до самых Туманных Гор не сыщешь ни одного живого существа. Обоз тогда долго и со скрипом заворачивал на Брендивинский Мост, дядюшка Паладин визгливо ругался с повозными, скупо отсчитывая плату за проезд по мосту, а он, Фолко, забыв обо всём, стоял во весь рост на мешках, не в силах оторвать взгляда от устремлявшейся к горизонту и постепенно сходящейся в тонкую нить Большой Дороги. Опомнился он только от сильного подзатыльника — зачем, мол, репу ногами давишь, дармоед! Фолко передёрнуло, на лице появилось жёсткое и недоброе выражение, рука чуть картинно легла на чёрные ножны…
День выдался ясный, солнечный, ехать было — одно удовольствие, и Фолко вскоре позабыл обо всём, включая и то, что он теперь — бездомный бродяга. Дорога звала его, и каждый поворот, казалось, скрывает от него до времени совершенно особый мир.
На дороге Фолко попадалось немало народу, с любопытством глазевшего на едущего верхом неизвестно куда молодого Брендибэка. Фолко с усмешкой следил, как изумлённо открывались рты встречных хоббитов, стоило им заметить оттопыренный слева плащ!
Он не заметил, как вдали вдруг зачернела Отпорная Городьба. Как-то сразу придвинулись и синевшие до этого где-то далеко справа кроны Старого Леса. Фолко подъезжал к Воротам Бэкланда; вскоре показались и они. Дорога сделала очередной поворот, и хоббит увидел широкие, распахнутые сейчас створки, невысокие сторожевые башенки по бокам и уходящий вдаль сплошной частокол Городьбы. Почти все хоббиты из Бэкланда, выйдя за Ворота, тут же сворачивали влево, через Брендивинский Мост. Фолко невольно поёжился: его путь лежал направо.
Он беспрепятственно миновал Ворота, выехал на середину перекрёстка, встал так, чтобы не мешать едущим в коренную Хоббитанию, и осмотрелся.
К западу от него, по левую руку, через широкий Брендивин был переброшен древний, почерневший от времени бревенчатый мост, целиком сложенный из исполинских дубовых стволов. Он был достаточно широк — по нему в ряд могли ехать сразу три телеги. А перед мостом, на глубоко вкопанных в землю столбах, был намертво укреплён деревянный щит с вырезанными на нём словами на Всеобщем и Староэльфийском языках: «Земля свободного народа хоббитов под защитой Северной Короны. Приказываю: да не перейдёт этот рубеж нога человека, ныне, присно и во веки веков, да управляется Хоббитания свободной волей своих граждан по их собственному разумению. А буде у кого из людей возникнет надобность повидать кого из хоббитов — пусть приходит к Барэндуинскому Мосту, и передаст письмо по хоббитанской почте, и ждёт ответа на постоялом дворе. Дано в год пятый Четвёртой Эпохи, Аннуминас, собственноручно — Элессар Эльфийский, Король Арнора и Гондора».
По правую сторону от него сплошной стеной стоял Старый Лес, он тянулся вдоль Тракта десятка на два миль, а затем его край резко сворачивал к югу, уступая место полям древних Могильников, о которых в Хоббитании до сих пор шёпотом рассказывали старинные предания, одно страшнее другого. Фолко слышал, что местность вокруг Могильников, ранее пустовавшая и заброшенная, ныне вновь заселена людьми. Строго на восток по Тракту должно быть знаменитое Пригорье, с известным на всё Средиземье трактиром «Гарцующий Пони». Что творится дальше, к востоку, Фолко толком не знал, слышал только, что арнорцы добрались и до Заверти, повсюду распахивая застоявшиеся, плодородные земли.
Фолко спешился, ещё раз тщательно осмотрел упряжь, поправил седёльные сумки. На него уже давно с любопытством посматривала стража у моста — хоббиты, вооружённые луками и пращами; этот пост сохранялся здесь уже много столетий, и профессия Стража Моста стала семейственной…
Фолко невольно искал предлог, чтобы подольше задержаться на месте. Открытые пространства по-прежнему манили его, но от мыслей об ожидающей впереди неизвестности становилось не по себе…
Через мост переехал небольшой обоз из четырёх телег, запряжённых сытыми, откормленными пони, и восемь хоббитов верхом, все при оружии — с луками и увесистыми дубинками у пояса. Они не свернули в Бэкланд, как сперва подумалось Фолко, а двинулись прямо на восток по Тракту, один из наездников крикнул ему, чтобы он дал дорогу. Фолко поспешно вскочил в седло и подъехал к передней телеге.
— Куда путь держите, почтенные? — обратился он к хоббитам.
— К Белым Холмам, — ответил старший хоббит с совершенно седыми волосами. — Тебе туда же, что ли? Так давай с нами. С некоторых пор дорога стала небезопасна. А у вас тут все как будто с луны свалились! Никто ничего знать не хочет…
Старик махнул рукой и хлопнул своих пони по бокам вожжами. Обоз тронулся, и Фолко поехал рядом с ними. Восемь молодых хоббитов верхами сперва чуть настороженно косились на него, но потом оттаяли и разговорились.
И Фолко узнал, что уже примерно года два на Тракте происходят странные события. На проезжающих стали нападать какие-то люди, грабили, убивали всех без разбору — и хоббитов, и гномов, да и людей тоже. Старшины хоббитской области у Белых Холмов принесли жалобу Наместнику в Аннуминас, тот послал дружину. Арнорцы поймали кого-то — и на время стало поспокойнее, но и теперь нет-нет, да и попадётся в придорожной канаве раздетый донага труп какого-нибудь бедняги… С того времени хоббиты стали ездить в Пригорье и в саму Хоббитанию только группами.
Они ехали так около получаса; но потом Фолко понял, что таким ходом он никогда не догонит гнома, и, поблагодарив ставших совсем уж словоохотливыми попутчиков, погнал своего пони вперёд.
«Разбойники? — думал он. — Что ж, пусть будут разбойники. Я хоть и мал ростом, но ловок и небезоружен!»
Шло время, давно скрылись позади и мост, и хоббичий обоз. Фолко скакал теперь в полном одиночестве. Из глубин Старого Леса не доносилось ни звука, но чем дальше, тем боязливее косился юный хоббит на непроглядные заросли, отделённые от Тракта глубокой канавой. Из леса выползал какой-то сизый, стелющийся по земле туман; он казался тяжелее воздуха и, словно разлитое в воздухе молоко, медленно истекал в придорожные рвы. Было тихо, только глухо ударяли в пыль копыта пони. Шло время, солнечный диск уже совсем скрылся за высокой грядой Старого Леса, Тракт быстро заливал вечерний сумрак. Фолко подгонял пони, низко пригнувшись к его гриве. Вечерние тени тянули вслед свои длинные руки, и хоббиту становилось не по себе. Он не мог оторвать взгляда от тёмных шеренг исполинских деревьев, от изливающихся волн сизого тумана, всё выше поднимающегося в придорожных канавах; уши его ловили каждый звук, доносившийся из темноты…
