Книга Черное Копье, страница 56. Автор книги Ник Перумов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Черное Копье»

Cтраница 56

Текло время, лагерь давно затих. Фолко лежал в кустах на вершине взлобка, время от времени бросая взгляды на иссиня-черную громаду Леса Рока; в ложбине, внизу, спал отряд; где-то неподалеку всматривались в сумрак другие караульные. Ночь выдалась звездной, сияла Тропа Эарендила, к которой всегда обращались помыслы хоббита, когда ему случалось оставаться наедине с самим собой — особенно если над головой распахивался черный купол небосвода. И словно внезапный толчок вошло в сознание ощущение устремленного на него пристального взгляда, несущего в себе отблеск бессмертных, как и раса Перворожденных, вечносущих с Бессветного Года звезд. Фолко не требовалось напрягать память, чтобы понять, кому может принадлежать этот устремленный из мрака взор, — это мог быть только эльф.

И тотчас же, словно поток необычайно ярких видений хлынул в его помыслы, Фолко почувствовал оказавшегося перед ним Перворожденного.

Почувствовал его презрение к нему, Фолко, маленькому караульщику в отряде смертельных врагов Древнего Народа. Какие-то темные воспоминания о неслыханных по жестокости боях затуманивали мысли эльфа гневом, но к ним присоединилась и радость — он мог захватить «языка» и исполнить приказ своего правителя.

И прежде чем оглушающий удар обрушился на его шлем, Фолко, не имея иной возможности упредить эльфа, изо всех сил стараясь не шуметь, откатился на локоть-другой в сторону — и заговорил по-эльфийски, обращаясь к невидимому собеседнику на древнем языке Нолдора. Конечно, Авари мог и не знать этого наречия, но синдаринские слова хоббит помнил хуже.

— Погоди, во имя всемогущего Эру Илуватара! Во имя Варды Элентари, Великой Элберет!

Вспыхнуло и угасло во тьме изумление невидимого эльфа, сменившись радостью; словно теплый ветер среди промозглого вечера повеял на хоббита; он позволил себе несколько мгновений нежиться в этом потоке, а затем, встряхнувшись, шепотом сказал, что хочет поговорить и объясниться.

— Тогда готовься к дороге, неведомый! — раздалось в ответ. — Ты должен объясниться, но не со мной, а с теми, кто видит глубже меня.

— А… это далеко? — осведомился Фолко. — Мне в два пополуночи сменяться — нельзя, чтобы меня хватились!

— Ты назвал имена Великих Сил, — медленно проговорил эльф, по-прежнему оставаясь во мраке. — Я чувствую, а следовательно, и знаю, что ты не враг.

Но что ты делаешь среди врагов? Зачем ты здесь? Почему не хочешь уйти вместе со мной?

— Я должен быть здесь… Это трудно тебе объяснить вот так, на ходу. Но после двух пополуночи я готов следовать за тобой куда угодно — если, конечно, успею вернуться к утру.

— Успеешь, — заверил его эльф. — Но я должен быть осторожен и не могу полагаться на случай. Помни, ты у меня на прицеле! Как только тебя сменят, иди ко мне, и ни слова или движения в сторону! А до этого времени молчи!

— Но с тобой я могу говорить? — осведомился Фолко.

— Нет! Потом, если все так, как ты сказал, у нас будет время побеседовать. А пока — лежи и молчи!

Огненный бурав нетерпения терзал Фолко все нескончаемые часы, оставшиеся от его стражи. Мучило загадочное молчание так и не показавшегося ему на глаза эльфа — однако присутствие его Фолко ощущал очень ясно, подобно тому, как чувствовал бы солнце сквозь закрытые веки.

Ночная тишина сделалась какой-то всепоглощающей, в ней тонул любой звук; острый слух хоббита не мог уловить даже смутной ночной возни в лагере.

Шаги разводящего он услыхал, когда тот с несколькими воинами оказался в нескольких шагах от него — однако успел окликнуть их прежде, чем они увидели его.

Получив разрешение идти, он медленно пошел к лагерю вдоль темных кустов; но, когда оказался в неглубокой, залитой непроглядным мраком ложбине, как раз посредине между двумя аванпостами, резко нырнул влево, и ночь поглотила его.

Эльф был рядом — Фолко слышал его тонкое, едва уловимое слухом Смертного дыхание; оставаясь невидимым, тот приказал хоббиту идти вперед и не оглядываться.

Они долго пробирались через ночные теснины, сквозь спеленутые тьмой буреломы; наконец провожатый легонько свистнул особым ни на что не похожим образом, и из густоты ветвей впереди донесся ответный свист; только теперь хоббиту разрешили обернуться.

Эльф отбросил серый плащ-невидимку, и пробивавшийся сквозь листву лунный луч заиграл на тонких кольцах его доспехов, отразился на высоком шлеме, зажег сотни огоньков в самоцветах, усыпавших рукоять длинного кинжала; бездонные глаза смотрели на хоббита, и было в них тревожное ожидание, и холодное подозрение, и смутная надежда — все сразу; и был в этом лице свет, неведомый Фолко, не солнечный — как память дня, не лунный — как отражение ночи, не звездный — свет, что шел откуда-то из глубин его таинственной души, познать которую никто не мог, никто из Смертных. Этот свет родился из долгих-долгих, неимоверно долгих размышлений и действий — размышлений о недоступных пониманию хоббита вещах и действиях в тех областях, о существовании которых он не мог даже подозревать. Это был свет, не заимствованный у Сил, — но свет, идущий из глубин самого его существа; он не освещал, не рассеивал мрак, напротив, он возникал как составная часть любой действительности, и наконец Фолко понял ту смутную строчку в самых старых и древних преданиях, которая так долго казалась ему бессмысленной: «И свет в них подобен тьме, и тьма — свету».

Древней силой дышало это лицо, и казалось: какие армии дерзнут встать на пути таких воителей? Однако он точно знал, что таковые нашлись и время отсчитывает последние часы до великой стычки Могучих, и на миг ему показалось, что жар исполинского, захватившего все сущее пожара опаляет ему лицо…

На поляне смирно стояли несколько коней; из зарослей бесшумно вышли трое эльфов; они заговорили между собой на странном языке — это был не Квенья, не Синдарин и не даеронское наречие — какой-то совсем особый, очевидно, самый древний из эльфийских языков, язык Вод Пробуждения.

Спустя несколько минут всадники уже мчались сквозь ночь; Фолко сидел на крупе коня позади столкнувшегося с ним эльфа; под пальцами была необычайно мягкая, шелковистая, но в то же время необычайно прочная ткань его плаща; странный пряный запах, необычный, терпкий, слегка дурманил голову; Фолко пытался заглянуть вперед, и ему казалось, что под копытами лошадей стремительно развертывается серебристый светящийся ковер, тотчас сворачивающийся у них за спинами.

Они скакали недолго. Из мрака донесся предостерегающий свист; эльфы ответили и осадили коней. Фолко ощутил на плече тонкую, но необычайно сильную руку своего спутника — казавшиеся слабыми пальцы готовы были в любой миг парализовать любое его движение.

Они миновали кольцо кустов. Поляна — темная, закрытая густыми кронами вязов от бледных лунных лучей. По краям ее хоббит разглядел несколько десятков неподвижно застывших фигур, высоких, стройных, облаченных в слабо мерцающие плащи. Рука провожатого мягко подтолкнула Фолко к стоящей в середине тесной группе; перед ними смутно темнели сложенные костром поленья. Хоббит не мог увидеть лиц, разобрать какие-либо детали оружия или украшений, да это и не было нужно — он безошибочно ощутил истекающую от молчаливых воителей силу, и те несколько, к которым его подвели, казались сильнее всех. Эта их сила предстала мысленному взору хоббита подобием исполинской хрустальной стены, одинаково противостоящей и жаре, и холоду, и пламени, и льду…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация