— Никто не знает, по силам ли будет нам перебить охрану, — возразил Малыш.
Отон вновь усмехнулся — и усмешка его не предвещала ничего доброго. На скулах взбухли желваки.
— Дело Вождя означает повиновение приказу, — проговорил он. — Если надо взять крепость, то я должен испробовать все способы, не так ли? И что в таком случае значат сомнения в том, сумеете ли вы справиться с охраной?
Ваша задача — лишь ввязаться в драку, не дать им захлопнуть створки! А дальше вас поддержат.
— Мы повинуемся приказу, — гася нервные искорки в глазах, ответил Торин, — но просим лишь об одном — когда мы будем у цели, обдумать все еще раз.
— Я не премину воспользоваться вашим советом, — надменно бросил Отон, отворачиваясь от них и давая понять, что разговор окончен.
Переглянувшись, друзья двинулись к выходу, однако их внезапно остановил властный голос Отона, приказывающего хоббиту задержаться. Замешкались было и гномы, однако откуда ни возьмись появившиеся орки довольно бесцеремонно выпроводили их наружу.
— Похоже, ты знаешь о Талисмане Вождя куда больше, чем хочешь показать, — без обиняков, не сводя с хоббита тяжелого взгляда, заговорил Отон. — И я должен узнать, во-первых, откуда тебе ведомо все это, и, во-вторых, почему ты скрыл это от меня?
— Мой капитан, я ничего не скрывал и сказал все, что знаю, — принялся отпираться хоббит. — Я читал много наших старинных летописей, повествующих о днях Войны за Кольцо — там немало сказано о природе Колец Власти. Я лишь догадался, вновь увидя сходные с прочитанным признаки.
— Сходные с чем?
Взгляд Отона, казалось, сейчас пробуравит Фолко насквозь; на лбу у хоббита выступила испарина, он с усилием отвел глаза — и заметил край тускло-желтого ободка на пальце Отона, сейчас полускрытого складками плаща, очевидно, предводитель отряда не хотел, чтобы его кольцо было замечено, но отвлекся на миг, и ткань сползла.
— Ну… с тем, что я чувствовал, с тем, как оно действовало…
— А как действовали те. Великие Кольца Прошлого?
Фолко замешкался. Взгляд Отона не смягчился, голос был сух и жесток; однако выкладывать все, что он знал, этому человеку Фолко все равно не стал. Где умалчивая, где привирая, он рассказал о свойствах Кольца Всевластия, Девяти Мертвецких, Семи Гномьих и Трех Эльфийских так, чтобы все как можно больше походило на проявления нового Талисмана, хотя, говоря, сам еще яснее понял, что данное Отону Кольцо несколько иного свойства. Оно действовало грубо, впрямую, так, что все ощущали его непосредственное присутствие; похоже было, мелькнула у хоббита неожиданная догадка, что Талисман — это лишь опознавательный знак, скованный Олмером для того, чтобы легче и быстрее собрать под свои штандарты остатки служивших Саурону.
По мере того как хоббит говорил, лицо Отона все больше бледнело, бисеринки пота высыпали на висках и лбу, хотя в шатре было совсем не жарко; руки тревожно мяли край накинутого на плечи плаща; он словно стоял на пороге чего-то необычайно важного для себя, но никак не мог решиться переступить этот порог — потому что возврата оттуда уже не будет. Не жалея красок, Фолко расписал ужасную гибель Девятерых — и не без тайного удовлетворения заметил, как пальцы Отона поспешно и со страхом сдернули Талисман с его правой руки. Сразу стало легче дышать и мыслить, в голове прояснилось.
Предводитель отряда молча сидел, погруженный в какие-то мрачные раздумья, не замечая закончившего свою отнюдь не до конца правдивую повесть Фолко. Наконец Отон поднял глаза; в его взгляде, смятенном, слегка растерянном, Фолко прочел жгучее желание задать еще какие-то вопросы и страх того, что, задав их, он в какой-то мере окажется зависим от этого подозрительного половинчика, которого он обязан был целым и невредимым доставить Вождю для допроса, и уж ни при каких обстоятельствах не вступать с подозреваемым во всяческие подобные разговоры! Но ему неудержимо, смертельно хотелось узнать еще, и это желание в конце концов победило.
— И ты думаешь… что Талисман Вождя — это нечто вроде тех колец, что носили Призраки?
— Что я могу думать? Я лишь высказал свои догадки, — скромно потупился хоббит.
— Но кто же тогда Вождь?! — тут Фолко смог наконец мысленно утереть честный трудовой пот, ибо в голосе Отона был страх, страх и недоумение, переходящее в почти неприкрытое отчаяние.
— О! — поднял палец Фолко. — Он тот, перед которым мы. Смертные, должны лишь пасть ниц и служить его орудием, ибо не дано и не может быть дано нам прозреть его пути и цели. Великая сила вернулась, капитан. Мы служим ей.
Отчего же ты так побледнел?..
— Он дал мне это Кольцо… сказал: надень, если будет трудно… — бормотал Отон, не отвечая на вопрос хоббита, заданный в нарушение субординации. — Да, оно дает власть… Я чувствовал себя всесильным, а я стоял один против Ночной Хозяйки. Я чувствовал, что этот знак дает мне право повелевать ей…
— А как искусно Вождь создал этот Талисман! — как бы с восхищением произнес хоббит, мечтательно воздевая взор, и его расчет оправдался.
— Да, Вождь ковал его долго, несколько дней, в Черной Яме, как называют это место басканы. Мрачное оно, жутковатое, — говорят, там в старину упал Небесный Огонь…
— Да, это было на северных склонах Серых Гор, — кивнул хоббит, но Отон неожиданно возразил:
— Нет, это между лесами дорвагов и опустелой Грядой… Вождь сделал небольшой крюк перед уходом на юг, к хазгам. Он произнес тогда странные слова на непонятном языке, и всех словно мороз по коже продрал. Не знаю уж, откуда этот язык стал ему ведом…
— Мудрость Вождя безгранична, — осторожно вставил хоббит.
— Да, но твой рассказ наполнил меня смутной тревогой, — хмуро признался Отон. — И все же… все же ты прав — и не прав. Я давно с Вождем, и я говорю тебе — это человек! Он наш! Кому, как не мне, знать это, если мы, бывало, укрывались от непогоды одним плащом и делили последний хлеб на троих — Вождь, я и Горбун?! Если мерзли с ним и мокли, горели и отступали… — Отон неожиданно махнул рукой. — Я немало воевал, ходил под разными знаменами — но только эти по-настоящему мои. Я иду за Вождем не из страха, запомни, половинчик! Ты, кстати, тоже. Мне трудно понять, что движет тобой — но только не страх. Что-то тут не сходится… Ну да не нашего ума это дело.
Неожиданно он вскочил на ноги, во взоре билась темная ярость. Одним движением он резко надел Талисман себе на палец, и Фолко невольно попятился, такая несдерживаемая властность появилась во всем облике капитана. Хоббит понял — тот сделал выбор.
— Нам нет другой дороги, — сурово сказал Отон, выпрямляясь. — Нам, Смертным, иначе не вырваться из рабства. Я благодарю тебя за рассказ, половинчик, теперь я пойду не только с открытой душой, но и с открытыми глазами и помощницей-памятью. Иди к своему костру! Послезавтра мы будем уже под стенами гномьей крепости. Там посмотрим, может, нам и не придется драться…
— Что он тебе сказал, что он тебе сказал? — бросились с расспросами к хоббиту друзья, стоило тому появиться возле их бивачного места.
