— Но с твоей стороны это будет не так, — отрезал Дрю, и Кэтрин не стала спорить, поскольку возразить ей было нечего.
— Послушай меня, Дрю. Я пошла на это с открытыми глазами и не намерена жаловаться, даже если мне будет больно. Я к этому готова.
С тяжелым вздохом Дрю крепче обнял ее.
— Кэти, я очень тебя люблю, но все-таки ты дурочка. К такой боли невозможно быть готовым. К сожалению, тебе придется в этом убедиться на самом горьком опыте. Только не забывай, что я буду рядом, как только тебе понадоблюсь.
— Не говори никому из родных. Я бы не хотела, чтобы они о чем-то узнали и стали задавать дурацкие вопросы.
— Ладно. Но рано или поздно они все равно узнают. Где бы Джоэл ни оказался, о нем начинаются разговоры. И о тебе заговорят, как только увидят тебя с ним, предупреждаю.
— Я пронесу свой крест, если придется, — твердо сказала Кэтрин, высвобождаясь из объятий Дрю. — Послушай, может, поешь, раз уж ты здесь? У меня есть пицца, — предложила она и подмигнула, так как знала слабость Дрю к пицце.
— Пепперони? — спросил он с надеждой, а когда она утвердительно кивнула, отодвинул стул от стола и сел. — Ты мне выкручиваешь руки. Отрежь кусок побольше.
Хотя приход Дрю и развлек Кэтрин, его визит отходил на задний план по мере того, как приближался восьмой час. Теперь она могла думать только о Джоэле, о его неминуемом появлении. Долго, невероятно долго она мучилась вопросом о том, что надеть. Ничто не казалось вполне подходящим для столь важного события. В конце концов она остановила свой выбор на простом костюме изумрудного цвета из шелка.
А затем ей, разумеется, оставалось только ждать, и минуты, отделявшие ее от звонка в дверь, тянулись бесконечно. А стоило звонку коснуться ее слуха, как ее пульс пустился в галоп, и она сурово велела самой себе немедленно успокоиться. В результате, открывая Джоэлу дверь, она была внешне невозмутима, хотя внутри у нее бушевала буря.
В черном вечернем костюме и белой сорочке Джоэл был великолепен. Он стоял, галантный и беззаботный, небрежно засунув руки в карманы брюк. К тому же он был настолько красив, что подготовленные Кэтрин слова приветствия улетучились из ее памяти. Ее хватило лишь на то, чтобы вцепиться мертвой хваткой в дверную ручку и проговорить срывающимся голосом:
— Привет.
— Здравствуй и ты.
Эта ленивая улыбка сводила Кэтрин с ума. Она улыбнулась в ответ, смакуя тем временем каждую черточку Джоэла и совершенно потеряв представление о времени. Только слова самого Джоэла несколько привели ее в чувство:
— Я безумно восхищен твоим порогом, но все же хотелось бы оказаться в квартире.
Эта реплика отрезвила Кэтрин, заставила ее отступить, пропуская его, но и вновь вогнала в краску. Она мысленно выругала себя за идиотскую растерянность и постаралась собраться: если это не удастся, ей ни за что не утаить шила в мешке.
— Ой, конечно. Проходи.
Джоэл воспользовался приглашением — с негромким смешком.
— Твоя растерянность мне льстит. Думаю, с тобой это не часто приключается, — с издевкой заметил он.
— Просто я старалась определить, что тебе больше идет: этот костюм или та шкура, что была на тебе в тот раз, — сказала она с иронией.
Она провела гостя в тесную прихожую, которая мгновенно показалась ей вдвое меньше.
— И каков твой вердикт? — поинтересовался Джоэл.
Кэтрин прислонилась к двери, скрестила на груди руки и задумчиво склонила голову набок.
— Оба варианта равноценны, — наконец ответила она. — Сегодня ты просто неотразим. Это по какому-нибудь особенному случаю?
Джоэл улыбнулся ее маневру ослепительной белозубой улыбкой.
— Что, милая, выуживаешь комплименты?
Кэтрин кокетливо надула губы.
— Мог бы, по крайней мере, сказать, что я особенная.
— Кэтрин, дорогая моя, ты, несомненно, особенная. И, раз уж ты об этом заговорила, должен тебе заметить, ты и сама сегодня прелестна. В сочетании с этим цветом твои волосы блестят как отшлифованное золото. У меня дыхание захватывает.
— Очень хорошо, — произнесла Кэтрин, не скрывая удовольствия, после чего позволила себе окинуть фигуру Джоэла неторопливым взглядом. — Это только справедливо. Ты меня преображаешь с самой первой нашей встречи.
— Вот это настоящее признание. А что еще я с тобой делаю? — спросил Джоэл своим непередаваемо сексуальным тоном.
Она вскинула брови.
— А теперь кто из нас выуживает?
Он засмеялся.
— Touche
[4]
.
Наконец Кэтрин подняла голову, посмотрела Джоэлу в глаза, и у нее вырвалось против ее воли:
— Долгая была неделя.
Улыбка Джоэла погасла. Казалось, именно этих слов Кэтрин он ждал. Он протянул руку и дотронулся до нее.
— Дьявольски долгая, — согласился он, с легкостью притянул Кэтрин к себе и впился в ее губы в долгом, проникающем до глубин души поцелуе, на который она ответила в полной мере. Оба они задохнулись, но, когда наконец оторвались друг от друга, почувствовали себя временно удовлетворенными.
— Боже, как мне это было нужно! — тяжело дыша, воскликнул Джоэл.
Он приник лбом к ее лбу, а она обвила руками его шею и выдохнула:
— Мне все равно, хочешь ты это знать или нет, но мне тебя не хватало.
Джоэл обвил ее бедра и привлек ее к себе.
— Я тоже по тебе скучал, — признался он. — Я этого не ожидал, но ты на прошлой неделе каким-то манером пробралась ко мне под кожу. Так вот и получилось: мне бы надо сосредоточиться на работе, а я думаю о тебе. Моя секретарша решила, что у меня грипп или что-то в этом роде.
Он вел себя не так, как это ему вообще свойственно; это обстоятельство настолько обрадовало Кэтрин, что она не могла сдержать смех.
— Бедный ты мой, — сказала она.
Однако ей нельзя поддаваться эмоциям. Как выясняется, надежда в чем угодно найдет для себя поддержку.
Синие глаза сузились в опасном прищуре, но веки не скрыли их блеска.
— Как я понимаю, тебе нравится держать меня на веревочке?
Если бы это в самом деле было так, с горечью подумала Кэтрин. Но все эти слова лишь составляют часть игры. И она исполнилась решимости эту игру поддержать, исполнить свою роль.
— А то! Ощущение власти женщины!
— И как именно ты намерена использовать свою власть?
Она задрожала всем телом от этого тихого, зовущего голоса. И ответила ему столь же зовущей улыбкой, играя тем временем лацканом его пиджака.
— Ну, мне лучше знать. А ты узнаешь потом.
