«Ну вот, – подумала она с дрожью, – теперь Абигайл Томас шарахается при виде мыши».
На самом деле ее пугала не мышь, а то, как она будет смотреть Кэллану в лицо. После того, что она вытворяла перед всеми на сцене. В глазах ее босса было потрясение и стыд от увиденного зрелища. Даже прохладный воздух не мог остудить ее пылающего от смущения лица. Почему тетушки из всего мюзикла выбрали именно этот номер, где она полураздета, зато много прыгает, как коза? Легко представить, как она выглядела в этих обтягивающих кожаных брюках, вихляя задом в такт музыке. И это перед всем городом!
Нет, в зал она не вернется, а лучше пешком пойдет домой, поскольку ее машина у тетушек. Абби со вздохом посмотрела на свои туфли с высокими каблуками-шпильками в четыре дюйма. В такой обуви и близкий путь покажется далеким.
Из таверны доносились голоса Эмеральд и Руби. Абби знала, что тетушки хватятся ее не скоро. У нее есть время дойти до дома и позвонить оттуда в таверну, чтобы сообщить о своем плохом самочувствии. А что касается Кэллана… что ж, она легко поймет, если он скажет, что сыт по горло ее семейкой. Абби слышала, как ее тетушки заставили его петь на людях.
Теперь он, наверное, сердится из-за того, что его выставили на посмешище. Во время выступления Абби заметила, как ходят желваки на его скулах.
Она прошла мимо ветеринарной клиники Вагнера, потом мимо парикмахерского салона. В ногах уже ощущалась ломота, хотя пройдено было только два квартала. Как только она доберется до дома, то сразу рухнет в кровать и с головой укроется одеялом. Если ей повезет, то никто не побеспокоит ее в ближайшие двадцать четыре часа.
Когда сзади к ней подкатил грузовик, она поняла, что покоя ей не видать.
– Абби!
Она продолжала молча идти, не обращая внимания на окрик Кэллана.
– Абби, садись в машину.
Как же неловко чувствовать себя на этих проклятых шпильках. А еще эта легкомысленная одежда! Ей богу, она выглядит как «ночная бабочка». Интересно, что он сделает, если она выставит вперед бедро и спросит: «Не желаешь ли развлечься?» Вряд ли ситуация покажется ему смешной.
У ближайшего светофора он направил грузовик на тротуар и перекрыл ей дорогу. Абби попятилась назад. Кэллан распахнул дверцу и выпрыгнул из кабины с мрачным от гнева лицом.
– Ответь, черт возьми, куда ты идешь?
– На сбор рукодельниц в ночной дамский клуб, – съязвила она. – Хочу повеселиться там.
– Залезай. – Он ткнул пальцем в грузовик. – Я отвезу тебя домой.
– Спасибо, но сегодня такая замечательная ночь, что я хочу прогуляться. – Она начала обходить машину, но он преградил ей путь.
– Не глупи. Холодно.
– Вовсе нет. – Ее трясло от озноба. – Очень бодрящий воздух.
– Ты же замерзла.
Он оглядел критичным взглядом ее тесную блузку с глубоким вырезом. Конечно, только слепой не заметит, как ей холодно. Абби прикрыла руками свои груди. Неужели унижениям, выпавшим на ее долю в эту злополучную ночь, нет конца?
Она слабо пискнула, когда он подхватил ее на руки и занес в свой грузовик. Усадил рядом с водительским креслом, захлопнул дверцу и вцепился в руль. Абби подумала, что он вполне мог бы обойтись без этого варварского наскока. В ее висках стучала кровь, кожа горела от его прикосновений. «Жертва насилия» сидела с опущенным подбородком и прямой спиной, будто чопорная старая матрона.
Вряд ли Кэллан мог бы сказать с точностью, чего ему хочется больше – встряхнуть Абби за плечи или поцеловать ее. Наверное, его дурное настроение было замешено на двух желаниях сразу. Поэтому, чтобы не давать воли рукам, он вцепился в руль и весь недолгий путь до ее дома не сводил глаз с дороги. Грузовик встал на площадке возле жилища Абби. Хозяйка тут же выпрыгнула из кабины и прошествовала к входной двери. Кэллан подумал, что слово «прошествовала» слабо выражает очарование этой походки с покачиванием бедер, которой природа наделила женщину.
Он провожал взглядом свою «невесту» дольше, чем требовали приличия, потом со вздохом вылез из машины. Абби стояла в темноте у самого порога дома в ожидании, когда ее провожатый откроет входную дверь. Свою сумочку с ключами она оставила в таверне, а запасной ключ передала «жениху» в первую же ночь, которую они провели под одной крышей.
– Я хотела бы сегодня ночью остаться одна, – сказала она после того, как он отомкнул дверь.
– Замечательно. Но прежде мы поговорим.
Он мучительно хотел обнять ее поникшие плечи, но не посмел.
– Кофе хочешь? – спросила хозяйка дома тоном воспитанной школьницы и включила в гостиной свет. – Или, может быть, бренди? По-моему, у меня где-то есть бутылочка.
– Нет, черт возьми, я не хочу ни кофе, ни бренди. Я хочу знать, что за чертовщина там творилась.
– Вечеринка по случаю нашей помолвки.
– Ты знаешь, о чем я, Абби, – нахмурился «жених».
– Если ты имеешь в виду мой танцевальный номер, – холодно заметила она, – то в моей семье подобные выступления вошли в обычай. Мы оба невольные жертвы того, что произошло. Если бы я заранее знала о вечеринке, то предупредила бы тебя, но я ничего не знала. Кстати, по-моему, ты очень неплохо спел.
Он закатил глаза. Господи, дай ему силы не вспылить! Ну как еще разговаривать с этой женщиной?
– Присядь, Абби. – Он указал на диван.
Она села на краешек дивана, выпрямив спину и сложив руки на коленях, и с кротостью встретила его взгляд. Кэллан остался стоять в другом углу комнаты, опасаясь к ней приближаться.
– Прошу прощения, если по моей вине ты чувствовал себя неловко перед своими близкими и друзьями.
– Чувствовал неловко? – Он покачал головой и запустил ладонь в свои волосы. – Я подозреваю, что с этого часа все мужчины в Блумфилде завидуют мне черной завистью.
– Так тебе не было стыдно за меня? – Ее лицо стало пунцовым от смущения.
– Стыдно за тебя? – Он издал сухой смешок. – Ты меня удивляешь. Боже правый, Абби, ты была бесподобна. Все мужчины в зале не сводили с тебя глаз!
«В том числе и я, – мысленно добавил он. – Особенно я». Остальных мужчин, включая своих братьев, он тогда был готов разорвать на куски. Особенно этого Роберто. От одной мысли о том, как он прикасался к Абби и как она в конце номера обхватила его тело ногами, кровь закипала в Кэллане.
Расстроенная «невеста» уронила голову на ладони, словно не в силах вынести тяжесть его хвалебных слов. Он присел рядом на диван, сбитый с толку ее реакцией.
– Это огорчает тебя?
Она кивнула, не отрывая ладоней от лица.
– Не понимаю. Ты же была сногсшибательна.
– Я не желаю быть сногсшибательной. – Она наклонилась, сняла туфли и аккуратно поставила их на пол. – Совсем. И никогда не хотела. Ни в пять, ни в десять, ни в пятнадцать лет. И уж тем более сейчас.
