Император терпеть не мог пьяных. Никогда не знавший, что такое «залить за воротник» или «перебрать лишку», к злоупотребляющим подобными зельями он относился с плохо скрываемым презрением.
Вольные внезапно и резко сомкнули ряды. Встряхнувшиеся арбалетчики вскинули оружие. Приближающаяся фигура могла оказаться кем угодно. Например, наемным убийцей.
Кер-Тинор, капитан конвоя, послал своего коня вперед. Саблю Вольный держал уже готовой к бою.
– Кто таков? – надменно бросил воин. Пьяный остановился. По-прежнему шатаясь, смешно задрал голову, пытаясь рассмотреть задавшего какой-то вопрос всадника. Посмотрел, ничего не ответил.., и двинулся дальше, словно и не замечая обнаженного клинка в руках капитана имперской стражи.
– Стоять, – негромко приказал Кер-Тинор.
От его спокойного голоса бледнели и пачкали штаны самые отчаянные и бесшабашные. Синие, как море, глаза немолодого уже воина были глазами самой Смерти. До сих пор во всей Империи не нашлось равного ему меча – или сабли, или протазана, или совни, или бердыша…
Однако пьяный даже не повернул головы. Хрипло заорал непристойную кабацкую песенку.., и продолжал идти прямо на молчаливый строй всадников.
Император осторожно подал коня вперед. Тут что-то не так… Он ощущал нечто, смутную, но могучую силу, таящуюся в шатающейся фигуре. Как бы не было беды…
Кер-Тинор заставил лошадь шагнуть. Лезвие его сабли коснулось шеи пьяного.
– Стоять!
Не знать Кер-Тинора было невозможно. Его знала вся Столица, весь славный Мельин. Его знали во всех кабаках, притонах и борделях. А кто не видел сам – тому рассказали. И не могли не остеречь – капитан императорской охраны шуток не понимает.
Пьяный, кажется, внял. Остановился, мутно глянул на всадника, тупо воззрился на приставленное к горлу оружие.
– Ум-мереть спешишь, да? – услыхали оторопевшие всадники и Император.
В следующий миг человек прыгнул. Нет, не на Кер-Тинора – он прыгнул вперед, на замерший конный строй Вольных, на сомкнутые ряды, на сверкание сабель, навстречу арбалетным стрелам…
Он начал превращаться еще в полете. Плащ обернулся густым мехом; капюшон слился с головой, блеснула змеиная чешуя, в распахнувшейся пасти сверкнули изогнутые, точно кинжалы, ядовитые зубы, затрепетал черный раздвоенный язык…
Арбалетчики успели. И Вольные успели тоже.., вот только почему Кер-Тинор медленно валится набок?..
Стрелы воткнулись в плоскую морду оборотня. Сабли ударили по безобразной голове и мохнатым бокам. Приученные, не шелохнулись кони.., однако кривые когти мощных лап с легкостью разорвали горло одной лошади, второй, тело скользнуло в щель, не обращая внимания на падающих, и метнулось прямиком к Императору.
Все это заняло одно мгновение, куда меньше самого короткого человеческого вдоха.
Император был готов. И он понимал, что эту тварь обычная сталь сейчас не остановит. Он вскинул руку. Черный камень перстня полыхнул – совсем невоинственным, мягким жемчужным светом.
– А-р-р-г-ххх… – пронеслось над замершей улицей. В этом не то реве, не то хрипе не осталось уже ничего человеческого.
От удара невидимой волной жемчужного пламени броня на морде чудовища вспыхнула. Глаза лопнули, взорвавшись изнутри, вытекая из орбит кровавыми сгустками. С шипением горело мясо, обугливались кости, но при этом ни один сабельный удар так и не пробил брони чудовища.
Император спокойно подал коня назад, брезгливо глядя на корчащееся тело.
– Выставить охрану. Вызвать сюда всех послов Радуги. Пусть полюбуются. – Император прежде всего думал о деле и лишь потом – о погибших или получивших ранение на его службе. – Посмотрите, что с Кер-Тинором, – теперь можно и подъехать поближе к упавшему капитану. Спешиться и наклониться к раненому – наивысшая для него честь и награда.
Двое Вольных нагнулись к своему начальнику. Нагнулись и тотчас же выпрямились.
– Надо звать мага, повелитель. Иначе он не доживет и до рассвета.
Двойного плетения кольчуга на животе капитана Вольных была рассечена, словно от удара магическим мечом.
Император спешился. И наклонился над умирающим.
Плотно сжатые веки капитана дрогнули.
– Мой… Император.., цел? – кажется, он уже никого не узнавал.
– Я цел, Кер, – Император положил руку в латной перчатке на плечо Вольного. Остальные воины переглянулись – кажется, с одобрением.
Даже при всем желании Император ничего больше не мог сделать сейчас для верного своего стража. Черный камень в наследственном перстне.., он сам знал, какой силы нанести удар. И сейчас повелитель Империи чувствовал себя, как после очень обильного кровопускания. Камень пил истинную кровь Императора – когда надо было не переслать с места на место пергамент (там хватало малейшего мысленного усилия), а, как сейчас, испепелить врага.
Никогда еще камень не пускал в ход такую мощь.
Собственно говоря, теперь сюда должны были сбежаться все до одного маги Радуги.
Дохлого оборотня на всякий случай прижали к земле выдернутыми из ближайшей ограды кольями.
Трогать Кер-Тинора было нельзя – нельзя даже перенести в дом. Двое Вольных, нещадно хлеща коней, уже ускакали – за магом-лекарем; Император мысленно позвал Гахлана. Старый маг (которому Император так и не простил того несчастного щенка!) был отличным врачевателем.
Гахлан отозвался сразу, как будто только и делал, что ждал неурочного зова.
– Гахлан, мне нужна помощь. Кер-Тинор ранен. Скорее, все вопросы потом!
– Понял тебя, повелитель, – странно, в беззвучном голосе мага не прозвучало и следа удивления. – Место я уже засек… Один миг.., возьму сумку…
Гудение. Сухой треск, бьющий из земли фонтан синих искр. Старый маг, облаченный в одноцветный оранжевый плащ, шагнул прямо из синепламенного облака. От резкого движения плащ распахнулся – стал виден роскошный ночной халат со следами женских притираний и болтающийся на толстой серебряной цепи орденский медальон – молот, наковальня и намертво соединивший их воедино меч.
– Та-ак… – Гахлан позволил себе лишь один молниеносный взгляд на оборотня. – Работа для Сежес.., не сомневаюсь, вот-вот пожалует наша красавица…
И шагнул мимо, к раненому.
Как бы сильно ни ненавидел Император магов, искусство их вызывало невольное восхищение. Опустившись на колени, Гахлан одним решительным движением обнажил рану. Миг – и прямо на разрез полилась какая-то вонючая дрянь из бутылочки темного стекла. Кер-Тинор дернулся и замычал.
– Раз стонет, значит, выживет, – невозмутимо заметил маг. – Так, а кишочки-то у нас порваны, порваны, значит, у нас кишочки-то, а это, братец ты мой, очень нехорошо, придется сшивать-то их, кишочки, значит…
