Однако Рэйчел не считала свою жизнь неудачной. Фактически все ее время было заполнено работой и занятиями с девочками. И только ночами ей порой бывало очень одиноко. Тогда щемящая тоска давила на нее, вызывая обильные слезы. Но признаться в этом Слоану? Ни за что!
– Так что же? – Выражение глаз доктора как-то не вязалось с его легкомысленным тоном.
О боже, помоги мне, взмолилась Рэйчел. Он действительно хотел услышать ответ.
Она посмотрела в пустоту поверх его плеча и бодро сказала:
– Если бы мне довелось встретить подходящую кандидатуру, я бы приняла предложение. И затем добавила:
– Немедленно.
В целом она говорила истинную Правду.
Встретить порядочного человека вполне возможно для нее, но, чтобы выйти за него замуж, она должна была полюбить.
Привязанность к Слоану служила для нее постоянным источником чувства вины. Она считала себя грешницей, потому что не могла устоять против удивительного чувства защищенности, окутывавшего ее подобно теплому шерстяному пледу всякий раз, когда она оказывалась рядом с ним. В такие моменты ей не было дела ни до чего на свете. Ровным счетом ни до чего…
В это время музыка постепенно затихла, и она поняла, что диджей уже объявил другой танец, твист. Слоан продолжал танцевать, улыбаясь так чарующе и нежно, что у нее перехватывало дыхание.
– Не откажетесь от еще одного танца? спросил он, и взгляд его темных глаз призывал и умолял согласиться.
Его голос завораживал, и она с удовольствием кивнула ему, улыбаясь. И вновь чувство вины, внезапно появившееся, так же внезапно исчезло, как только музыка зазвучала громче. Вокруг них танцевало множество детей.
Слоан двигался так легко, что Рэйчел казалось, будто они скользят над полом. Было странно, что столь серьезный, высокий и статный мужчина может танцевать с такой элегантной легкостью и грацией. Рэйчел сбилась с ритма, но ей было все равно. Вокруг шумели дети, толкая и задевая друг друга. Рэйчел запрокинула голову и рассмеялась. Теперь она была так близко от своего партнера, что плечи их почти соприкасались. Внезапно Слоан сплел свои пальцы с ее, и, оказавшись в самом центре круга, они так и танцевали, крепко держась за руки.
– Вам кто-нибудь говорил, что вы прекрасно танцуете? – спросила она.
– Я немного медлителен, – ответил он, стараясь перекричать музыку, – но и спешить мне некуда.
Рэйчел кивнула:
– Мне тоже.
– Мои дочери и не догадываются о том, что происходит, – сказал он, улыбаясь.
Она рассмеялась.
– Они так заняты танцами, что, наверное, вообще о нас и думать забыли.
В эту минуту быстрый темп сменился медленной мелодией.
– Хорошо, если так, – заметил Слоан, – потому что я надеюсь, что мы с вами будем танцевать и дальше.
Воздух в комнате внезапно стал жарким. Рэйчел была разгорячена танцами, безумным кружением партнера. Интуиция подсказывала ей, что в ее отношениях со Слоаном что-то изменилось и появилось чувство, что за легкомысленностью танца скрывается нечто большее, чем просто желание повеселиться.
И она поняла, что, похоже, мечта преображается в действительность и после чудесного новогоднего вечера ее жизнь изменится.
Он был так близко. Слишком близко, чтобы она могла чувствовать себя спокойно. Но такое беспокойство было ей приятно.
Время, проведенное рядом со Слоаном, показалось ей райским блаженством, словно вечер и правда проходил в раю. Он обнимал ее, разговаривал с ней и смотрел на нее, она никогда не забудет эти чарующие минуты танца.
Рэйчел была беспредельно счастлива, кружась и летя в потоке музыки. Ребячество и легкомысленное поведение делали ее еще более привлекательной. Она улыбалась ему, отчаянно стараясь поспеть за все ускоряющимся ритмом. А он отвечал ей таким же веселым взглядом, горячим и пристальным. Он никогда прежде так не смотрел на нее. Ради такого взгляда она готова была танцевать, пока не упала бы от усталости.
– Вам действительно следовало встречать Новый год на вечеринке с кучей детей, – прошептал он, – вы наконец позволили себе стать самой собой. Веселой и романтичной. Способной разбудить сердце даже самого придавленного заботами мужчины. Нет, вы даже способны на большее, Рэйчел, гораздо большее.
Его слова поразили ее в самое сердце. Они были чрезвычайно дороги для нее. Она и восприняла их как недоступное, недосягаемое ранее сокровище.
Улыбка играла в уголках ее рта. Не раздумывая, она сказала:
– Это действительно то место, где я хотела оказаться.
Искренность ее признания была столь удивительной и неожиданной, что у нее промелькнуло в голове: неужели я дошла до такого бесстыдства? Что же он подумает обо мне? Но Рэйчел уже не могла остановиться. Это было какое-то безумие.
Ее чувственный тон подействовал и на доктора. Он, честно говоря, даже не удивился. Медленная чарующая энергия мелодии, неудержимая веселость Рэйчел с магнетической силой приковывали глаза Слоана к губам Рэйчел, его пальцы коснулись ее щеки, и внезапно он взял ее за подбородок.
Его рот прижался к ее губам, и поцелуй их был жарким и страстным, когда его язык скользнул между ее губ. Она инстинктивно прижалась к нему всем телом, но прежде, чем успела подумать о том, что же произойдет дальше, он прервал поцелуй и поднял голову.
Теперь Слоан был крайне удивлен. Рэйчел тяжело дышала. Они не только перестали танцевать, но и отодвинулись друг от друга, словно испытывали ужасную неловкость.
Ее лицо было залито румянцем, а сердце билось так яростно, что она совсем не слышала музыки, только этот звук – тук, тук.., пульсирующий в ее ушах подобно непрекращающемуся барабанному бою.
Они вдруг осознали, что находятся среди людей и на них могли обратить внимание.
– Девочки, – обеспокоенно прошептал Слоан, оглядываясь по сторонам.
Но, казалось, никто вокруг, ни дети, ни взрослые, не проявляли к ним никакого интереса. Даже хозяйка Виржиния была целиком поглощена разливанием очередной порции пунша.
– Все в порядке, – вздохнул он.
Слоан прошептал эти слова с облегчением, заметив, что то же самое почувствовала и Рэйчел.
– Ничего, что я позволил себе…
Она покачала головой:
– Все в порядке, я все понимаю.
Рэйчел очнулась и активно продвигалась из центра зала в самый дальний угол.
– Я хотел сказать, что.., прошу извинения за то, что…
Они остановились в самом дальнем и пустынном уголке. Тогда только Слоан повернулся к ней. Было заметно, что он ужасно растерян.
– Простите меня, Рэйчел. Я виноват. Я не подумал. Не понимаю, как я мог себе такое позволить.
Казалось, он извинялся, больше обращаясь к самому себе, а не к ней.
