Впрочем, никакой магии Фесс пока не чувствовал.
Болело сердце. Ныло постоянной, неизбывной болью. Мир, который он успел полюбить, корчился в муках и, похоже, шел к своему неотвратимому концу.
Фесс не ощущал боевой магии, но вот клокочущую ненависть Деревянного Меча и его поистине исполинскую силу угадывал безошибочно. Да, этому Мечу не место в мире, ему вообще нигде не место, он будет разрушать все что угодно, потому что таковым его сотворили. Сам он не виноват.
Мир уходил. А он, Фесс, лишился своего собственного дома, высокомерно почитая войну единственным достойным себя занятием, так и не озаботил сердце иной, чем к себе, любовью. Сейчас он с горечью вспоминал все взгляды, что бросали на него девушки этого мира... вспоминал даже бесчисленных племянниц Клары Хюммель. Скорее всего в Долину ему больше не попасть. Капкан захлопнулся. Все, что осталось, – постараться оттянуть конец того мира, которому он служил. Вот последнее прибежище для чести.
А впереди стояли готовые к бою Дану. Ничуть не пугаясь мрачно темнеющих прямоугольников имперского строя. Казалось, Дану сами предлагали легионам атаковать.
– Едем, Фесс. Будь настороже. – Император тронул шпорами конские бока. Вольные остались позади.
Два всадника неспешно ехали через заснеженное поле. Отличная мишень для умелых лучников-Дану. Что ж, пусть попробуют.
Они попробовали. Фесс видел, как черными молниями в небо прыгнули десятков пять длинных стрел, как понеслись вверх, описывая длинные дуги.
Ну, это ерунда, с этим наш Искажающий Камешек справится играючи…
Фесс бросил несложное заклятие из разряда скорее фейерверочных, ярмарочных, нежели боевых. Стрелы послушно вспыхнули, едва только долетев до незримого купола, очерченного Фессом над их с Императором головами.
Больше Дану стрелять не стали.
Чем ближе всадники подъезжали к замершему строю, тем сильнее ощущался гнев Деревянного Меча. Все растущее на земле, от травинки до могучего дуба, нуждается в воде, а Деревянный Меч нуждался в крови врагов. Она впитается в землю, растворится в ней, но Истинные Деревья Дану отыщут ее, вберут в себя, став от этого лишь сильнее.
Фесс видел сдвинутые брови, искаженные гневом лица – но притом и странно пустые глаза. Дану отдавали свою Силу Деревянному Мечу – и, в свою очередь, получали Силу от него. Несмотря на все свое умение, Фесс не рискнул бы выйти сейчас один на один против даже самого слабого и неумелого из воинов народа Дану.
Император остановил коня в десяти шагах от замершего строя – мечники впереди, стрелки сзади.
– Я хочу говорить с вами, – медленно произнес Император. – Я хочу говорить также с имеющейся среди вас Дану по имени Сеамни Оэктаканн.
Невозмутимость Дану исчезла словно под напором урагана. Их строй заколебался – и Фесс увидел, как воины поспешно расступаются перед невысокой, совсем еще молодой девушкой, в руках которой обманчиво мирно покоился Деревянный Меч.
– О чем хочет говорить со мной Император людей? – Она говорила четко и правильно, без малейшего акцента.
– Об этом не говорят в чистом поле, на ветру и под снегом.
– Я не верю тебе! – отчаянный выкрик, в котором больше ужаса, чем презрения.
– Кто же кому верит в наши поистине последние времена? Фесс, пожалуйста, раскинь шатер.
Несложное заклятье сработало тотчас. Брошенный на снег купол вздулся.
– У меня нет оружия. – Император распахнул плащ. – Ты будешь говорить со мной, не убирая руку с эфеса твоего Иммельсторна. Ты согласна?
Дану яростно возроптали. Фесс слышал отдельные возгласы, которые мог разобрать (язык Дану не числился среди его коньков), – ничего хорошего они не сулили.
Тем не менее девушка медленно вышла из строя. Высокий Дану, судя по всему – вождь, попытался ее остановить:
– Thaide! Csiin!
Сеамни Оэктаканн не ответила. Просто пошла прямо на Императора, нацелив Деревянный Меч ему в грудь.
Император спешился. Небрежно бросил поводья Фессу и следом за девушкой скрылся за пологом шатра.
Они стояли друг перед другом – Император в простой черной куртке, безоружный, и девушка-Дану в тонкой серебристой кольчуге, высоком шлеме, с готовым для удара Иммельсторном.
– Что ты можешь предложить мне, несчастный? – Она пыталась взвинтить саму себя ненавистью, однако глаза отчего-то смотрели виновато.
– Ты убила меня. Теперь мы квиты, – сказал Император, сбрасывая плащ.
– Я? Тебя? Не играй словами, хуманс! Ты стоишь передо мной живой и здоровый!
– Разве ты забыла бой в безымянном городке? Ты хотела убить мальчика – не слишком-то красящий доблестную Thaide dinnodie.
– Но… – девушка явно растерялась, – ведь это только видение, иллюзия…
– Когда ты была в нем, это не казалось тебе ни видением, ни иллюзией, Сеамни. И ты помнишь мои слова.
– К-какие?..
– Один раз я уже убил тебя. Потом ты убила меня. На твоем клинке тогда осталась моя кровь. Разве не так? Девушка вздрогнула и опустила глаза.
– Сеамни… Агата... зачем нам воевать? Даже с магией Деревянного Меча тебе не одолеть моих легионов. Ты это знаешь. Ты готова умереть... но тогда род Дану угаснет навсегда. Деревянному Мечу все равно, он думает только о мести. Но ты, предназначенная для того, чтобы дарить жизнь, а не отнимать, – неужели ты не думаешь о том, что случится потом? О да, ты надеешься перебить всех моих. Ты думаешь, что Иммельсторн защитит тебя. Но посмотри на это!
Император резко вскинул белую перчатку, и Агата тотчас скорчилась от острой боли. Правитель поспешно уронил руку.
– Иммельсторну это очень не понравилось. Теперь ты знаешь, что у меня есть не совсем бесполезное средство. Этого твой Меч учесть не мог. Это дар не нашего Мира и Сила не нашей магии. Она зла и беспощадна, но на этом поле она будет в самый раз. Ты хочешь рискнуть, Thaide-Провидица? Что ж, давай. Я могу менять одного твоего за сотню моих и все равно останусь в выигрыше. Но, по-моему, нам нет смысла грозить друг другу.
«Свет! Теплый свет в глазах, тот же самый, что и в том памятном видении!»
Агата отступила на шаг, к самому пологу шатра.
«Все это, конечно же, ложь и уловки злых хумансов. Радуга могущественна и хитра, у нее множество ловушек и капканов. Меня хотят запугать.
Золотой туман, спасительное забытье, избавление от тяжкого бремени мыслей... только ты способен погасить этот теплый свет в его глазах…»
Деревянный Меч послушно отозвался на зов.
– Грязный хуманс! Готовься к смерти! На сей раз ты умрешь по-настоящему!
Она атаковала. Стремительным прямым ударом, так что рука едва не вырвалась из плеча – собственно говоря, Меч напал сам, просто потащив девушку за собой.
