Среди советов, наводнивших сеть, Дженна не встречала ничего подобного. Ей оставалось лишь разинув рот следить, как он поднимает затихшую малышку и пристраивает ее на правой руке.
— Давай, — обратился он к Дженне. — Присядь. Ты выглядишь как… Тебе не помешает передохнуть.
Дженна была слишком измочалена, чтобы хоть улыбнуться.
— Это еще мягко сказано. На меня сейчас без слез не взглянешь.
— Я бы не стал так утверждать.
Она замешкалась перед тем, как сесть на диван. Вгляделась ему в лицо. Непонятно, есть ли какое-то скрытое значение за его словами, или он просто пытается быть вежливым.
Решила, что не стоит излишне напрягаться.
— Мне кажется, я уже сто лет ее качаю.
Лили издала самый сочувственный изо всех мыслимых звуков. Кэйдж хмыкнул.
— Понимаю, о чем ты. Есть что-то в детском плаче, что просто рвет сердце. А ты понятия не имеешь, что малышке надо.
Значит, подумала Дженна, плач Лили все-таки его беспокоил.
Удивленная тем, как малышка на него реагирует, Дженна сказала:
— Гляди, как она смотрит. Словно ты ее гипнотизируешь.
Он улыбнулся ребенку. Снова хмыкнул. Дженна ощутила внутри себя ответную вибрацию на этот звук. Большую, чем полагалось бы.
— Может, я напоминаю ей ее отца.
— Может, — согласилась Дженна. — У Давида тоже были черные глаза. И длинные волосы, как у тебя.
Но ее зять даже отдаленно не был так красив.
При этой мысли у Дженны перехватило дыхание. Вот они — последствия нервного истощения.
— Она притихла. Может, я пойду уложу ее? Может, заснет, — прошептала женщина.
— А может, снова начнет плакать? Она явно понимает, где находится. Почему бы тебе не прилечь и не дать глазам отдых?
— Ой, нет. — Она замотала головой так сильно, что волосы хлестнули ее по щекам. — Я не смогу.
— Сможешь. — Придерживая ребенка одной рукой, Кэйдж наклонился, и пальцы его свободной руки сомкнулись вокруг ее лодыжки. Одним гибким движением он поднялся и положил ее ноги на освободившееся место.
Дженна даже не успела осознать, что произошло. Она лежала ничком, положив голову на диванный валик.
— Мне правда нельзя, Кэйдж, — пробормотала она. — Что, если Лили начнет плакать? Она борется со сном, словно решила установить мировой рекорд бодрствования.
— Рассказывай! Она уже чемпионка.
Ее снова кольнула вина за то, что племянница будит хозяина по ночам, но его юмористический настрой утешил.
— Закрой глаза и лови момент. — Далтон улыбнулся. — Как он ни мимолетен.
Непонятно, почему он решил быть таким милым. Навалившаяся сонливость мешала основательно рассмотреть этот вопрос. У него замечательная улыбка, подумала она, закрывая глаза. Ему следует улыбаться почаще. Отзвуки его голоса слышались откуда-то издалека, словно бы он говорил с ней через длинную трубу. А может, ей все уже снится. Через мгновение она провалилась в глубокий сон.
Дженна зашевелилась, потянулась. Щебет птиц приятно ласкал уши, уголки рта непроизвольно поползли вверх. В воздухе носился изумительный аромат жареного бекона и кофе.
На улице совсем рассвело. Она резко села, отбросив одеяло. В гостиной пусто, но в кухне кто-то есть.
Она проспала всю ночь. Вспомнила вчерашний вечер. Кэйдж предложил помочь. Лили была им очарована. А потом он предложил ей отдохнуть.
Неужели она проспала крики Лили? Устала, конечно, но не настолько же?
Дженна встала. Рассеянно провела рукой по волосам и направилась в кухню. Далтон сновал у плиты.
— Доброе утро, — приветствовал ее Кэйдж. — Кофе?
— Хорошо бы. — Она приняла предложенную кружку и огляделась в поисках племянницы. Не желая, чтобы он заметил охватившую ее панику, вдохнула запах, отпила немного.
— Спасибо. — И не смогла удержаться от следующей фразы: — Извини, что тебе пришлось возиться ночью с Лили.
— Мне не пришлось. Я оставил дверь открытой на случай, что она проснется, а ты не услышишь.
Как мило с его стороны. Особенно учитывая прежние заявления, что ничего общего с Лили он иметь не желает. Какая-то чушь. Но очень мило тем не менее.
Он глотнул из своей кружки.
— Я и сам недавно поднялся.
— Но… — Дженна стиснула теплую кружку между ладоней. — Лили проспала всю ночь?
Кэйдж кивнул.
— Думаю, вам обеим требовалось хорошенько отоспаться. Мне, кстати, тоже.
Усмешка, изогнувшая его губы, сделала их донельзя сексуальными. Дженна ощутила, как кровь прилила к щекам. Заерзав, она уставилась в кружку с дымящимся кофе.
Он поставил кружку на стойку. Выключил газ, отодвинул сковородку.
— Пошли проверим, как она.
Вместе она прошли через гостиную. Вступив в коридор, он сказал:
— Я подумал, что ей надо спать одной. А ты беспокоила ее сон, деля с ней кровать.
— Думаешь? Никогда бы не догадалась. Я хотела купить ей кроватку, но все не удавалось выбраться в Форсиф.
Для человека, не особо приветствовавшего присутствие в доме ребенка, Кэйдж удивительно много знал, как следует обращаться с маленькими. Любопытство не давало Дженне покоя.
— Ты так здорово ее успокоил вчера. Откуда ты столько знаешь о младенцах?
Он не ответил. И не пошел по коридору в ее спальню, а свернул в комнату напротив его собственной. В ту, запретную.
Детская. Прекрасно оформленная в бледно-желтых, зеленых, розовых и голубых тонах. Лошадка-качалка в углу раскрашена в точности так, как и настоящие лошади, пасущиеся сейчас на улице. Мягкие игрушки, погремушки разложены в высоком шкафу. В комнате чисто, никакой пыли. Утреннее солнце льется сквозь прозрачные зеленые занавески.
Заглянув в кроватку, Дженна с удивлением обнаружила в ней спокойно посапывающую Лили.
Вдруг она вспомнила мальчика на автозаправке, упомянувшего, как изменился Кэйдж после произошедшего несчастья. Наморщив лоб, она пыталась вспомнить еще что-нибудь.
И постепенно элементы мозаики стали складываться воедино. Картина представлялась не слишком радужной. Все, что делал Кэйдж прошлой ночью, что говорил о Лили — нет, о детях вообще, — внезапно приобрело иное значение.
— Кэйдж, — ее лоб прорезала морщина, — ты был отцом.
Она не собиралась допытываться, просто высказала мысль, ставшую ясной.
Он хмуро кивнул.
— И ты развелся или…
Он отрицательно качнул головой.
— Вдовец?
Еще одни кивок.
