Он отрицательно покачал головой, прерывая ее.
— Нет. Об этом я давно забыл. — Мужчина невесело усмехнулся. — Я хотел с вами поговорить совсем об ином. Я хочу предложить вам работу.
— Но у меня есть работа, — попыталась возразить Моника и тотчас натолкнулась на сердитый взгляд серых глаз.
— Мисс Эллиотт, выслушайте меня. Мне хорошо известно, что вы работаете менеджером в меховом салоне вашей сестры. И я бы не завел речи о перемене вашего рода деятельности, если бы не чрезвычайные обстоятельства, связанные с моей дочерью. По непонятным причинам она тянется к вам. Взять хотя бы вчерашний день. Она подарила вам рисунок, хотела сделать вам приятное.
— Но так и получилось! Рисунок очаровательный, я сохраню его на память.
— Раньше подобного не было. — По мере того как Адам говорил, его голос приобретал хрипловатость, точно его охватывало волнение и першило в горле. — Видите ли… Моя жена погибла два года назад, и с тех пор Кэтрин замкнулась в себе. Она тяжело переживает потерю матери, что и понятно. Но самое ужасное заключается в том, что она перестала разговаривать. Сначала я упустил этот момент, за что не могу себя простить. Сами понимаете, каково было мое состояние. А когда я попытался наладить отношения с дочерью, было поздно.
Все сказанное тронуло Монику. Она подумала, что не зря он является одним из самых успешных адвокатов. Его слова проникали в душу, не оставляя человека равнодушным.
— Вы обращались к специалистам? — спросила Моника.
— Конечно, но все безрезультатно. Психологи считают, что ее состояние вызвано глубоким стрессом и что оно закончится внезапно, главное — создать для ребенка благоприятные условия и постараться окружить ее заботой и вниманием. Поэтому я и хочу, чтобы вы стали ее няней.
— Мне не понятны ваши мотивы, мистер Харрисон. Я не имею педагогического образования и у меня нет опыта общения с детьми.
— Кэтрин вы понравились, и для меня это главное, — убежденно проговорил Адам и сделал глоток вина. — Чтобы вы приняли решение быстрее, я готов платить вдвое больше, чем вы сейчас зарабатываете, плюс вы будете проживать в моем доме, ни в чем не нуждаясь.
Моника откинулась на спинку кресла и призадумалась. Адам говорил о неплохих деньгах, и с финансовой точки зрения его предложение звучало заманчиво. Букинистическую книгу, полученную в наследство, Моника в счет не брала. Она всегда жила по принципу, что не стоит делить не зарезанного барана. Но ее смущал тот факт, что она не знает, как обращаться с детьми. Вернее, у нее нет специальных знаний. А если она еще больше навредит психике ребенка? Да Моника никогда себе этого не простит. Но она не могла не признать правоту Адама. Девочка почему-то выделила Монику.
— Воспитание ребенка — это большая ответственность, — все еще колебалась девушка.
— Я с вами согласен. Но… После смерти жены я два года не был в отпуске и теперь собираюсь отдохнуть дней десять. Мисс Эллиотт, давайте поступим следующим образом. Вы в качестве гостьи появитесь в моем доме. Эти десять дней мы проводит в предместье Лондона, там у меня дом. Вы сможете больше пообщаться с Кэтрин, впрочем, как и я, но обо мне отдельно. И если за это время вы решите, что не справляетесь с предложенной работой или она вам не по душе, мы расстанемся и никогда больше не будем об этом говорить.
Моника встретилась глазами с мужчиной и почувствовала, как забилось у нее сердце. Его взгляд завораживал. И она, не совсем отдавая отчета своему поступку, выдохнула:
— Я согласна.
5
Что же она наделала?
Эта мысль не давала Монике покоя всю дорогу назад. После того как она согласилась на предложение Адама, они поужинали, разговаривая на общие темы. Лишь иногда Моника ловила на себе задумчивый взгляд мужчины, точно он пытался что-то разглядеть в ней. Девушка поспешно отводила глаза. Еще не хватало, чтобы он прочитал ее грешные мысли, а они заключались в том, что она постоянно смотрела на губы Адама, и ей до безумия хотелось узнать, такие ли они мягкие, как кажутся на первый взгляд.
Монику охватило состояние, схожее с безумием. Разве можно думать о подобном? Что она себе позволяет? Успокаивало одно: кажется, мистера Харрисона она как женщина не интересовала вовсе.
— Тогда до понедельника, — сказал Адам, когда отвозил ее домой.
От неожиданности Моника вздрогнула.
— Как до понедельника?
— Вам мало на сборы одного дня?
— Конечно! — растерялась девушка. — Мне нужно не только собраться, но предупредить сестру о том, что я уезжаю на десять дней, а то и больше. Я должна буду поработать в магазине до тех пор, пока она не найдет мне замену!
Адам нахмурился. Они как раз подъехали к ее дому, и он остановил машину, но мотор выключать не стал, видимо не собираясь долго задерживаться. Это задело Монику. Они провели вместе пару часов, и теперь он, вероятно, собирается провести остаток вечера в другой компании. Не исключено, что это будет женщина.
— Хорошо, тогда до следующей субботы. Думаю, недели вам хватит. В субботу рано утром выезжаем. Я вам позвоню на днях.
Сухой тон Адама вывел Монику из себя. Она сжала зубы, чтобы не съязвить. И на этого человека она собралась работать? Зачем ей это надо? Разве она не довольна должностью менеджера в салоне сестры?
Но поступки женщин частенько остаются необъяснимыми тайнами даже для них самих. И Моника процедила:
— Буду ждать. Всего вам хорошего. — И с этими словами она вышла из автомобиля.
Она не видела, что Адам проводил ее задумчивым взглядом и на его губах заиграла легкая улыбка.
Моника вошла в дом, кинула сумочку на стул и прошла в гостиную. Миссис Эллиотт смотрела телевизор, и Моника, не снимая легкого плаща, прошла к соседнему креслу, рухнула в него и твердо заявила:
— Мама, я хочу получить ответ на свой вопрос. Мистер Картленд — мой биологический отец?
У Анжелы распахнулись глаза и задрожали руки, но она тотчас постаралась успокоиться. Сколько лет она ждала этого вопроса! Сколько раз проигрывала в голове варианты ответов! И в последние дни ее не покидало предчувствие, что дочь обо всем догадалась.
— Да, — коротко ответила Анжела и опустила голову.
Моника шумно выдохнула воздух. Еще подростком она думала, что стоит ей узнать имя настоящего отца, мир перевернется, станет другим. Но нет, по большому счету, ничего не изменилось. У нее даже ничего не дрогнуло в душе. Может быть, она бессердечная?
— Почему ты молчала до сих пор, мама? — спокойно спросила она, не желая устраивать театральных сцен. — Было бы лучше, если бы ты обо всем рассказала, как только позвонили от мистера Харрисона. Мне было бы проще.
— Так ты на меня не сердишься? — недоверчиво спросила Анжела, чувствуя, как облегчение заполняет ее тело. Груз, который она носила больше двадцати лет, свалился с ее плеч.
