Миг спустя от чудовищного белого рукава не осталось даже и следа.
К Императору со всех ног ринулась свита, однако он остановил её властным жестом.
– Со мной всё в порядке. Я хотел сжечь эту тварь, и я её сжег. А теперь я хочу проверить, может ли человек спуститься туда!
Раздался дружный крик ужаса. Испытанные легаты и центурионы не выдержали – их повелитель собирается покончить жизнь самоубийством! Что же будет тогда с Империей, с легионами, со всеми, кто сражался против Радуги в недавней войне? Уж маги не упустят такого шанса отомстить…
А Императора пьянила, тянула вниз та сказочная лёгкость, с какой ему удалось расправиться – впервые! – с одним из порождений Разлома. Получалось, что его творения даже опаснее после того, как обрели плоть, – с ними приходилось сражаться обычным оружием, и без потерь не обходилось. А тут…
– Я иду вниз, – раздельно повторил Император. – Вместо меня командование примет… Клавдий, командир легиона Серебряных Лат. – Правитель Мельина отстегнул от пояса кожаный футляр с большой имперской печатью, широко размахнулся, бросил прямо в руки оторопевшего, но успевшего поймать его Клавдия. – Если я не вернусь, значит, ему править от моего имени. Но лишь до тех пор, пока я не вернусь!..
И, подхваченный странной, пьянящей лёгкостью, Император сделал шаг в пропасть.
* * *
Он не думал о том, как будет выбираться и сумеет ли вообще найти дорогу назад. Он просто не дал страху овладеть собой, бросил тело вперёд до того, как подсознание успело блокировать безумный приказ разума. Это был единственный шанс – состояние внелогической, но абсолютной уверенности, что белая перчатка поможет ему и здесь. Если бы Император стал долго готовиться, он бы, наверное, никогда не сделал этого рокового шага. Но он его сделал – ни мигом раньше, ни мигом позже это оказалось бы невозможно.
Сперва было только падение. Стремительное, гибельное – но так было только первые несколько мгновений. Вокруг сгустилась сырая хлюпающая мгла, и впрямь очень похожая на донельзя плотный вечерний туман. Падение замедлилось, теперь Император скорее не падал, а плавно погружался, словно ныряя с грузом. Он попытался сделать движение рукой, точно и в самом деле плывя, – получилось, он двигался чуть быстрее. Белая перчатка стала чуть тёплой – признак того, что её магия вступила в действие.
Император погружался так несколько минут – прежде чем внезапно не ощутил чёткий и ясный след. Он вздрогнул, словно наяву увидел обеспамятовавшую от ужаса Агату, свою Тайде – и понял, что девушка-Дану сумела-таки сделать для своего возлюбленного то последнее, что смогла, – указала путь.
Император перевернулся головой вниз и с силой взмахнул руками. Скорее, скорее, скорее! След представлялся ему цепочкой видений из памяти Агаты, и чем ближе оказывался Император к этому следу, тем ярче и красочнее эти видения становились.
Оставалось только следовать по указанному неведомой силой пути.
Через некоторое время голова начала болеть от притока крови, Император вновь развернулся. Он не то летел, не то плыл, пронзая становившийся всё более и более плотным туман; некое шестое чувство подсказывало ему, что на самом деле, для тех, кто мог бы увидеть его со стороны, плавный спуск представился бы стремительным падением со всё возрастающей скоростью. Обычные законы земной тяги тут явно не действовали.
Сежес как-то обмолвилась, что Разлом, мол, обиталище тех самых тварей, с которыми им, магам Радуги, пришлось сражаться; это объясняет, почему перчатка имеет здесь силу. Но, если здесь всё под их властью, почему же они терпят вторжение его, Императора?
Падение продолжалось, мало-помалу Император потерял счёт времени. Начинало казаться, что вся жизнь, война с магами, любовь Агаты – всё было лишь сном, а единственной реальностью – этот бесконечный полёт сквозь белёсую мглу да поток смутных, отрывистых видений – следа, оставленного для него Тайде.
Воистину, это была странная погоня. Десятым чувством Император понимал, что настигает. У Белой Тени не было такой перчатки, как у него, и Тень, если только Император всё понял правильно, просто выполняла приказ. Ему же помогал гнев – остальным чувствам он просто не давал воли, сберегая силы и ярость для решающей схватки.
Неужели всё и в самом деле может обернуться так просто? Настичь Белую Тень, сразиться с ней, отбить девушку – и вернуться назад? Едва ли. Никогда не считай врагов дураками и не рассчитывай на их глупость. Неужели они не устроили на его пути засады? А может, этот его шаг и впрямь был им зачем-то нужен?..
…Он не успел закончить мысль. Чудовищная тяжесть внезапно навалилась со всех сторон, белёсость сменилась чернотой, горло сдавило удушьем – и Император распростёрся на чём-то твёрдом.
«Погоне конец…» – успел подумать он, и всё исчезло.
* * *
Люди очень любят манящее, загадочное слово «бесконечность»; оно и понятно, ведь в обыденной жизни ничего бесконечного не существует и существовать не может. Но и за гранью привычного смертным бытия бесконечности не существует – Упорядоченное хоть и невероятно велико по их меркам, но всё-таки конечно. Не вечны Боги, отгорев своё, гаснут звёзды, постарев, рушатся миры. Всё меняется, всё живёт, рождается и умирает, всё имеет своё начало и свой конец.
Такой конец отыскался и у бездонного на первый взгляд Разлома.
Император не помнил своего падения. Человеческая плоть слаба и зачастую пасует там, где остаётся непобеждённым дух. Сердце Императора всё ещё оставалось сердцем обычного человека, и кто знает, не разорвал ли бы его ужас падения в неведомую бездну?..
Последнее, что чувствовал Император, прежде чем погрузиться в беспамятство, было тепло, идущее от белой перчатки. Странный подарок друзей-врагов продолжал защищать своего хозяина.
Беспамятство Императора, однако, оказалось довольно странным – он словно бы видел сон, сон о своём падении; но обманутое сознание не впускало страх.
Он видел радужные переливы Астрала, не зная, что это Астрал. Он видел чудовищные, непредставимые человеческим рассудком пейзажи Межреальности, тончайшей границы миров, что сама по себе является громадным миром; вокруг него сжималось само пространство, время меняло свой ход; Разлом выбросил ничтожную как будто бы человеческую песчинку прочь из привычного мира Мельина; незримый поток подхватил бесчувственное тело, защищённое тем не менее могучими магическими силами; и сознание вернулось к Императору, лишь только когда над ним вновь появилось солнце.
Солнце другого мира.
Он не знал, куда он попал и почему. Но твёрдо верил – Белая Тень где-то здесь, она не могла ускользнуть – Белая Тень здесь и где-то вместе с ней – Тайде. Единственная во всём мире Тайде. Его женщина. Его душа. Его кровь и его смысл.
Он найдёт её. Пойдёт по следу, точно пёс.
Император некоторое время лежал на траве, слушал незнакомые птичьи голоса и жадно вдыхал тёплый, полный диковинных ароматов воздух. Где бы он ни оказался, Тайде тоже должна быть здесь.
