— Сумма изрядная. Несколько миллионов долларов.
— Это здорово.
— Дело в том, что существование трастового фонда оказывало сильное влияние на мой стиль жизни. Я люблю свою галерею, но всегда выбирала экспонаты, основываясь не на прибыли, которую может принести их продажа, а на том, насколько они впишутся в общую концепцию экспозиции. Я старалась выбирать то, что считала красивым. То, что, как я считала, обогатит всех нас, а не просто принесет мне хороший доход.
Гаррет не прерывал ее все это время, внимательно слушал. На его губах играла снисходительная улыбка. Когда он коснулся ее щеки, у него на лице явственно отразилась мысль о том, что она безнадежная идеалистка. И что это качество в ней ему нравится.
— И речь не только о галерее, но и обо всей добровольной общественной работе, которую я выполняю. Проекты, в которых я принимаю участие в загородном клубе, никогда не оплачиваются. И то, что я делаю для детей — я всегда уделяла этому много времени, потому что мне никогда не приходилось беспокоиться о доходах, понимаешь? Я всегда знала, что после тридцати лет унаследую приличное состояние.
— Очевидно, — тихо проговорил Гаррет, — все каким-то образом изменилось.
Эмма энергично кивнула, сдерживая подступившие к горлу рыдания.
— Чего родители никогда не говорили мне — до вчерашнего дня, — это что к тридцати годам я должна быть замужем, чтобы унаследовать деньги.
— Что? — Глубокая морщина на лбу свидетельствовала о его замешательстве. Их разговор перестал быть милой постельной беседой, как только до него дошло, что у нее серьезная проблема.
Эмма села и потянулась за его рубашкой с длинными рукавами. Она не имела ничего против того, чтобы находиться рядом с ним обнаженной. По сути дела, впервые в жизни она чувствовала себя свободной во всем быть собой. Но тема была такой болезненной, что ее начало знобить.
В конце концов, они оба оказались в его крошечной кухне. Она сидела на стуле с кружкой чая. Гаррет прислонился к стойке и выглядел непривычно отчужденным, возможно, потому, что солнце светило ему в спину и выражение лица казалось более строгим.
— Я не понимаю. Зачем твоей бабушке понадобилось выдвигать подобное условие?
— Видимо, она, как и родители, изрядно испугалась, когда еще подростком я начала твердить, что никогда не выйду замуж. Честно говоря, совместная жизнь моих родителей кого угодно отпугнула бы от института брака. В Иствике сплошь и рядом браки заключаются ради денег. Слияние бизнеса и династий. — Эмма дрожащей рукой откинула с лица волосы. — Я такого не хотела.
— Черт, я тоже.
— В любом случае… — Эмма сделала глоток, надеясь, что чай придаст ей немного смелости. Так приятно открыто поделиться своими проблемами с человеком, который поддерживает тебя. — Я думаю, основная идея заключалась в том, чтобы таким образом заставить меня выйти замуж и родить детей.
— Все это прекрасно, вот только как ты могла выполнить поставленное условие, если не знала о нем?
Холодок в его голосе заставил Эмму вздрогнуть. Когда она подняла голову, чтобы посмотреть на него, по выражению его лица ничего нельзя было понять. Эмма решила, что ей показалось.
— Как утверждают родители, когда я стала встречаться с Ридом пару лет назад, они надеялись, что мы поженимся. Они подумали, что в таком случае мне не нужно говорить. — Она покачала головой с грустной улыбкой. — Какая ирония, потому что вчера они не могли дождаться, когда скажут мне. Они хотели, чтобы я немедленно позвонила Риду и помирилась с ним. Мама и отец были уверены, что несколько миллионов долларов будут для меня более чем достаточным стимулом сделать все, чтобы вернуть его.
Гаррет молчал.
Она не знала, что хотела бы услышать от него. По правде говоря, ничего. Только его молчание, казалось, тянулось бесконечно долго. Наконец он спросил:
— А когда тебе исполняется тридцать?
— Тридцать первого августа.
— Давай посмотрим, правильно ли я понял. Если ты не выйдешь замуж до тридцать первого августа, то потеряешь миллионы долларов?
— Я точно не знаю, сколько там. Было три миллиона, когда бабушка учреждала фонд. Но ты же знаешь, насколько может увеличиваться вложенная сумма. — Она на минуту крепко зажмурилась. — Мне очень тяжело просто… осознать это. Не потерю денег, а крушение всех надежд, потому что я принимала наследство как само собой разумеющееся. Я никогда не экономила, не подвергала сомнению свои финансовые альтернативы. Тратила слишком много на машину и одежду, часто путешествовала. И вдруг такой шок. Мне придется отказаться не только от галереи, но и от работы с детьми…
Гаррет повернулся и с громким стуком поставил свою кружку на стойку.
— Полагаю, решение данной проблемы достаточно простое.
— Прошу прощения?
— Все что тебе нужно — это выйти замуж до тридцати, верно? Рид тебе не подходит, но ведь он не единственный мужчина на свете. К тому же ты подцепила меня, прежде чем дать ему отставку.
— Извини? — снова повторила она, на этот раз тише.
— Я сам женюсь на тебе, Эмма. Если ты хочешь эти деньги, они твои. Проще простого.
Его голос был холодным как лед. Когда она сразу не ответила — в тот момент она просто не могла заставить себя вымолвить ни слова, — он продолжил:
— В отношении денег я не идеалист. Нет ничего приятного или романтичного в том, чтобы быть бедным. Нет причин стыдиться того, что хочется жить хорошо. Никто не выбрасывает на ветер состояние, Эмма, это глупо. Надо быть сумасшедшей, чтобы отказаться от независимости, от уверенности в будущем.
На мгновение Эмме показалось, что она состарилась на полвека, потому что, когда встала, ноги едва держали ее.
— Я не просила тебя жениться на мне, — тихо напомнила она.
— Знаю, но это наиболее разумное решение твоей проблемы. Видит бог, нам хорошо в постели. Мы всегда нравились друг другу… — Его телефон зазвонил. Он шагнул по направлению к нему, но прежде сказал ей: — Не вижу причины, почему мы не можем пожениться до твоего очередного дня рождения.
Гаррет снял трубку, и целых шестьдесят секунд Эмма пыталась успокоиться. У нее было такое чувство, словно ее сбили с ног, и она никак не могла прийти в себя.
Хотелось даже рассмеяться. Впервые в жизни она по-настоящему жаждала получить предложение руки и сердца. От Гаррета.
Но не в такой форме.
Не потому, что она вот-вот может лишиться огромного состояния. Гаррет наверняка решил, что она выйдет за него ради денег.
Самым печальным было то, что Эмма надеялась, будто Гаррет дорожит ею, даже любит ее. Что он узнал настоящую Эмму. И что именно с этой женщиной он занимался любовью. И, может, даже полюбил. По крайней мере, он говорил, что полюбил.
Но из его слов получалось, что им хорошо вместе только в постели. По сути, Гаррет предложил ей брак по расчету. Очередную сделку, обычную для Иствика и его жителей.
