– Вероятно, не по карману, – пояснил
мидовец. – Такого класса автор требует огромных гонораров, которых наши
российские издатели пока еще не могут платить.
– Но ведь у нас выходят книги Шелдона, Коллинз,
Ладлэма. Это тоже авторы с мировым именем, и гонорары у них, надо думать, не
маленькие. Неужели у этого японца запросы выше?
– Вполне возможно. А может быть, он просто не хочет
иметь дело с российскими издателями. Например, не доверяет качеству перевода
или полиграфическое исполнение его не устраивает. Вы меня простите, но я как-то
утратил нить нашей беседы, а время между тем идет. Вы что, собственно, узнать
хотели? Почему нашими культурными связями с Японией не охвачен известный
писатель? Или что-то другое?
– Спасибо, Денис Владимирович, я уже все узнала, –
ответила Настя. – Извините, что отняла у вас время.
Прямо из МИДа она помчалась к матери. Надежда Ростиславовна
несколько лет работала за границей и имела знакомых по всей Европе. Именно это
и было Насте сейчас нужно.
– Мама, мне нужна твоя помощь, – заявила она прямо
с порога.
– Разумеется, – улыбнулась мать, – ни в каком
другом случае ты к нам не приезжаешь. Родители для того и нужны, чтобы
помогать.
– Ну мам…
– Да я не в упрек, Настенька, бог с тобой. Я же знаю,
сколько ты работаешь. Так что опять случилось?
– Ты могла бы позвонить своим друзьям за границу и
попросить срочно прислать пару книг?
– Каких именно?
– Автор – Отори Митио. Две-три любые его книги. Только
на том языке, на каком я сама читаю.
– Это для работы или так, баловство?
– Для работы. Еще мне сказали, что по всем его книгам
сняты фильмы, и было бы очень желательно получить видеокассету, хотя бы одну.
Мне важно посмотреть, стоит ли в титрах его имя и в каком виде. Является ли он
сам автором сценария или упоминается только как автор романа, по которому снят
фильм.
– Деточка, ты занялась авторским правом? – изумилась
Надежда Ростиславовна. – С каких это пор?
– С тех, мамуля, с каких за это начали убивать. Так ты
сделаешь то, о чем я прошу?
– Хорошо. Сейчас я начну дозваниваться, а свою просьбу
ты объясняй, пожалуйста, сама.
Мать уселась за телефон, а Настя пошла на кухню, где ее
отчим, которого она с самого детства называла папой, занимался починкой
развалившейся табуретки, попутно поглядывая в маленький черно-белый телевизор.
– Как живешь, ребенок Настя? – спросил Леонид
Петрович.
– Умеренно. Больной скорее жив, чем мертв, –
пошутила она.
– Почему одна, без Лешки?
– Незапланированный визит. Еще час назад я не знала,
что поеду к вам.
– Что-нибудь случилось?
– Угу. Страшное подозрение на страшное преступление.
Пап, дай поесть чего-нибудь голодному ребенку, а?
– На сковородке отбивные, возьми хлеб. Или, может, суп
хочешь?
– Нет, суп не хочу. Пап, ты у меня все знаешь, скажи, у
криминалистов есть методики установления различий в полиграфической продукции?
– Очень ограниченные. Ты можешь конкретизировать
вопрос?
– Меня интересует, можно ли установить различия между
книгами, которые были отпечатаны с одних и тех же пленок в одной и той же
типографии, но в разное время.
– Практически нет. Если, конечно, использовался разный
клей и прочие материалы, то тебе могут сказать, что книги из разных партий. Но
ведь разным клеем могут пользоваться и в рамках одного тиража. Один клей
закончился, пустили другой. Что тебе нужно-то?
– Мне нужно установить, что одни книги были напечатаны
раньше, а другие – позже. Причем значительно позже. Разница во времени доходит
до года, а то и больше.
– Должен тебя разочаровать, ребенок. Таких методик у
нас пока нет. Думаешь, почему сейчас такая морока с поддельными ценными
бумагами? Как раз поэтому. А недавно на концерт одной известной певицы продали
ровно в два раза больше билетов, чем мест в зале. То есть на каждое место – по
два билета. И отличить настоящий от поддельного, а уж тем более определить, где
их печатали, так и не смогли. Если твои книжки делали в одной и той же
типографии, то разница только в степени высыхания краски. А этого мы достоверно
определять не умеем.
– Жалко, – огорчилась Настя. – А я так
надеялась…
– Настя! – послышался из комнаты голос матери.
– Бегу!
Она положила на стол надкушенный бутерброд с отбивной и
помчалась в комнату. Через пять минут ей было дано твердое обещание найти книги
известного японского автора и снятый по его роману фильм и переслать в Москву с
первой же оказией. Голос собеседника, говорившего по-французски с заметным
акцентом, показался ей знакомым. Даже не сам голос, а именно акцент, манера
произносить слова.
– Кто это был? – спросила она у матери, положив
трубку.
– Фернандо. Ты его в прошлом году встречала и по Москве
возила, помнишь?
– Конечно. Черт, неудобно как получилось. Я его не
узнала и разговаривала как с незнакомым.
– Ничего страшного. А ты ему в тот раз очень
понравилась, и он мне сказал, что для тебя готов скупить все книжные магазины
Мадрида. Как вы договорились?
– Он записал мой телефон и обещал позвонить, как только
будет ясно, с кем и когда он отправит посылку. Какой-то его знакомый как раз
послезавтра летит в Москву, и если он успеет купить книги, то с ним и передаст.
– Ну и славно. Ужинать останешься?
– Спасибо, мамуля, я помчусь. Лешка обидится, если я
сытая заявлюсь домой.
– Подожди, я тебе с собой кое-что дам.
Надежда Ростиславовна принялась упаковывать в мисочки и
пакетики жареное мясо, салат с крабами, большие куски домашнего пирога.
– Да не надо, мам, – пыталась сопротивляться
Настя. – У нас все есть. Сами ешьте.
– Надо, – твердо сказала Надежда
Ростиславовна. – Я знаю, как вы питаетесь. Еще хорошо, когда Алешенька
дома. А когда его нет, ты вообще хватаешь кусок хлеба с сыром – и довольна
собой.
– Между прочим, твой любимый Алешенька сегодня дома и
приготовит прекрасный ужин, – заявила Настя, быстро дожевывая отбивную.
– Между прочим, – передразнила ее мать, –
если бы ты взяла на себя труд хотя бы раз в день звонить домой, ты бы знала,
что моего любимого зятя там нет. Ты моталась весь день черт знает где, и он не
мог до тебя дозвониться, чтобы сообщить, что должен срочно ехать в Жуковский на
два-три дня. Он тебе дома записку оставил и нас с отцом предупредил. Дочь, ну
когда ты станешь человеком? Когда ты наконец научишься быть более внимательной
если уж не к нам с папой, то хотя бы к собственному мужу? Неужели так трудно
позвонить?
