Ему, видно, удалось полностью втереться в доверие к
любовнице Есипова, коль она зовет его на помощь в случае опасности.
Миша посмотрел на часы, подумал пару минут, потом решительно
опустил в прорезь телефона-автомата еще один жетон. Он звонил Насте.
– Забавно, – сказала она, выслушав сжатый до
нескольких фраз Мишин рассказ. – Хотелось бы знать, Оксана бросилась к
Устинову за помощью как к другу или как к работнику правоохранительных органов?
Если она знает, что Устинов работает в налоговой полиции, и обратилась к нему
сейчас потому, что он имеет выходы на нас, стало быть, она сознательно
сотрудничает с ним против руководителей «Шерхана» и против собственного
любовника. Это говорит о серьезной длительной агентурной разработке, в которую
мы с вами, Мишенька, попытались влезть немытыми лапами. Понятно, что он ни
слова нам не сказал, клялся и божился, что «Шерхан» чист аки дитя
новорожденное. А вот если девушка не знает, кто он такой и чем занимается,
тогда у меня появляется масса вопросов. Каким образом ему удается вытягивать из
нее информацию об издательских делах, если он, к примеру, художник, бухгалтер
или слесарь? Кем-то же он должен быть в ее глазах. И под каким-то предлогом
тянуть из нее сведения. Но самое главное даже не это. Если Оксана является для
него просто источником обрывочной информации, если он не осуществлял по этому
делу вербовку, то чего он так за него цепляется? Ну и сказал бы нам с вами
честно, что, мол, периодически пытается кое-что нащупать, отдельные сведения
уже есть, но пока еще недостаточно для развернутого наступления по всему
фронту. Для чего он тут тайны мадридского двора развел, как вы думаете?
– Я думаю, что он все про них знает, Анастасия
Павловна. И очень этим знанием дорожит.
– Вот и мне так кажется. Спасибо, Мишенька, что позвонили,
завтра утром увидимся и доложим Колобку.
Наутро они все рассказали полковнику Гордееву.
– Да врет он, – решительно махнул рукой Виктор
Алексеевич. – Врет и не краснеет. Он наверняка в сговоре с «Шерханом»,
покрывает их налоговые махинации и берет от них за это ежемесячно зарплату, по
своим размерам больше похожую на взятку. Оксана, разумеется, прекрасно обо всем
этом знает, потому и кинулась к Устинову, когда урки пригрозили ее убить, если
Есипов денег не даст, а Есипов как раз и не собирается их давать. Девочка
испугалась и кинулась за помощью к единственному знакомому, но надежному
представителю правоохранительных структур. Как, похоже?
– Похоже, – согласилась Настя. – Но вы не
обидитесь, если мы с Мишей это проверим?
– Валяйте, – кивнул полковник. – Ни в грош
меня, старика, не ставите. Ну, проверяйте, коль не уверены.
Настя вместе с Доценко отправилась в фотолабораторию, куда
Миша отдал проявлять пленку, отснятую накануне во время наблюдения за Оксаной.
Для осуществления задуманного им нужны были фотографии Устинова.
– Нет, Мишенька, я, наверное, тупая, но чего-то я в
этой жизни недопонимаю, – сказала Настя, когда они спускались по
лестнице. – Если руководители «Шерхана» так давно и тесно завязаны с
налоговой полицией и с Устиновым, то каким образом могло сработать мое вранье о
том, что я работаю в фирме юристом? Я не могу этого понять. Как только
случилась беда в доме у Соловьева, Устинов должен был как нормальный
профессионал, к тому же заинтересованный в оказании помощи издательству, взять
у них всю информацию, которая могла пригодиться. Он должен был попросить их
назвать весь круг знакомых Соловьева, а они в свою очередь обязательно
упомянули бы меня. И все. Через два часа господин Устинов доложил бы им,
проверив по своим каналам, что Анастасия Каменская, дочь профессора Каменской,
у которой в свое время учился в аспирантуре Соловьев, работает не в фирме, а в
уголовном розыске. Почему же этого не случилось? Почему недавно в ресторане,
когда мы случайно встретились с Есиповым, он разговаривал со мной как с
бизнес-дамой и сестрой банкира Каменского?
– Может быть, Устинов не настолько профессионален, как
мы с вами думаем? – предположил Доценко.
– Может быть, но вряд ли. Тут что-то другое.
Взяв фотографии, Миша отправился в издательство, попросил
пригласить по очереди Есипова, Автаева и Воронца и перед каждым из них поставил
задачу опознать среди нескольких снимков фотографию мужчины, который был на дне
рождения у Соловьева. В предварительно заготовленном конверте у Доценко лежало
семь снимков, в том числе фотографии Устинова и соседа Соловьева из коттеджа
номер 12 Евгения Якимова. Результаты были совершенно одинаковые. Все трое
вспомнили и указали на снимок Якимова и ни один из них не отреагировал на
фотографию сотрудника налоговой полиции. Ни дрожащих пальцев, ни побледневших
или покрасневших лиц, ни внезапно охрипших голосов, ни вырвавшегося
непроизвольно возгласа. Ничего. Они его не знали. Вот это было уже совсем
непонятно.
Выходя из здания, где располагался офис издательства
«Шерхан», Доценко чуть не сбил с ног Оксану, которая шла ему навстречу, но,
казалось, ничего вокруг себя не видела. На лице у девушки была написана такая
острая, мучительная тревога, что Доценко даже испытал угрызения совести, ведь
он знал, что эта тревога вызвана угрозой убить Оксану, если Есипов не даст
требуемых денег. Конечно, никто ее трогать не собирается, все это блеф, который
должен был вызвать определенную реакцию и уже принес свои результаты, но
девушка-то этого не знает. А срок выплаты наступит уже завтра.
Доценко схватил почти бегущую девушку за руку.
– Оксана, подождите.
– Да?
Она резко остановилась, но глаза ее были устремлены вперед,
словно мысленно она все еще продолжала бежать.
– Что вы хотите? – недовольно спросила она,
нахмурившись. Потом узнала Мишу, и лицо ее внезапно смягчилось. – Вы из
милиции, да? Вы меня уже допрашивали после убийства в доме у переводчика.
– Совершенно верно, – лучезарно улыбнулся
Миша. – Как приятно, что вы меня помните. А у меня к вам дело.
– У меня к вам тоже. Где мы можем поговорить?
– Я не знаю, – развел руками Доценко,
оглядываясь. – Вы здесь бываете, как я понимаю, довольно часто, так что
это вы должны мне сказать, где здесь можно поговорить.
– Здесь – нигде, – отрезала Оксана. – Вы на
машине?
– Нет. Я на метро приехал.
– Не возражаете поехать ко мне домой?
– А может, лучше ко мне на работу? – предложил
Доценко.
– Мне все равно. Можно к вам на работу. Пошли.
Она решительно развернулась и двинулась в сторону двери,
ведущей на улицу. Михаил и опомниться не успел, как она остановила частника, и через
несколько секунд они уже ехали в чьем-то зеленом «Форде» в сторону Садового
кольца.
* * *
– Вы должны мне помочь, – начала Оксана, едва
переступив порог кабинета, в котором, к счастью, никого не оказалось, и Миша
мог рассчитывать на спокойную беседу с глазу на глаз. – Потому что от
Есипова, как я теперь поняла, помощи не дождешься.
