– Я вас слушаю.
– Вчера к Кириллу приходил какой-то уголовник.
Насколько я поняла, он связан с той девицей, которую убили в доме у
переводчика…
Миша отдал должное Оксане. Вчерашние события она изложила
последовательно и лаконично, не упуская главного и не увязая в лишних деталях,
загромождающих повествование.
– Кирилл не собирается ничего предпринимать, чтобы
найти убийцу, он хочет попытаться обмануть этого уголовника. А я не так наивна
и знаю, что шуточки с уголовниками обычно плохо кончаются. Они вовсе не глупее
нас, и напрасно Кирилл думает, что сможет его одурачить.
– Оксана, что я могу для вас сделать? Для того чтобы
Кириллу не пришлось платить деньги, нужно не позднее завтрашнего полудня
назвать имя убийцы, верно ведь? Мы бьемся над этим убийством целый месяц и
ничего пока не сумели. Как я могу вам обещать, что завтра к обеду буду знать
имя преступника? Это нереально, поймите.
– Хорошо, пусть нереально. Не надо называть имя,
заставьте Кирилла отдать им деньги. Пусть он не валяет дурака, пусть не
пытается их обмануть. Они же убьют меня, как вы не понимаете! А я со своей
стороны расскажу вам все, что знаю, отвечу на любые ваши вопросы, даже на
неприятные, потому что хочу, чтобы вы поскорее поймали этого убийцу.
– Ответить на все наши вопросы, даже на
неприятные, – это мужественное решение. Вы сами его приняли?
Возникла пауза, потом Оксана медленно опустила глаза, обвела
взглядом пустой стол с поцарапанной полированной крышкой, взмахнула ресницами и
уставилась на Доценко в упор.
– Нет. Это решение я приняла не сама. Мне его
подсказали.
– Я могу узнать – кто?
– Можете. Мой знакомый.
– У него есть фамилия?
– И даже имя. – Губы Оксаны дрогнули в грустной
улыбке. – Вадим Устинов.
– Кто он? Где работает? Чем занимается?
– Не знаю. Референтом в какой-то правительственной
структуре, я в этом плохо разбираюсь.
– И что же он вам посоветовал?
– Он посоветовал прийти к вам и предложить ответить на
любые вопросы, которые могут помочь найти убийцу.
– Это мудрый совет, – одобрительно кивнул
Доценко. – Господин Устинов – ваш родственник? Друг?
– Друг.
– Как давно вы знакомы?
– Какое это имеет значение?
– Имеет. Возможно, он тоже обладает какой-то полезной
для нас информацией, если знаком с вами достаточно давно. Тогда мы и его
попросим ответить на наши вопросы.
– Он ничего не знает. Он общается только со мной. Ни с
кем из работников издательства он не знаком.
– Вы в этом уверены?
– Совершенно уверена.
– Хорошо, начнем с самого начала. Когда вы узнали о
существовании Марины Собликовой по кличке Газель?
– Когда ее убили.
– А с Андреем Кореневым вы были знакомы?
– Конечно. Я видела его сначала, когда он работал водителем-курьером,
а потом – в доме у Соловьева, когда он стал работать его помощником. Только я
не знала, что его фамилия Коренев. Андрей, и все.
– А когда вы услышали впервые его фамилию?
– Когда разговаривала с ним по телефону. Кирилл вышел
по делу, оставил меня в машине одну и сотового телефона не взял. Пока его не
было, раздался звонок, и мужской голос попросил передать, что звонил Коренев. Я
фамилию запомнила и Кириллу передала, но с самим Андреем ее не связала.
– А что было дальше?
– А дальше я поняла, что в доме у Соловьева что-то
ищут.
Снова пауза, на этот раз наполненная электрическими
разрядами. Оксана отвела глаза и стала разглядывать грязные потеки на давно не
мытом оконном стекле.
– И? – не выдержал Доценко.
– И я рассказала об этом Устинову. Это его очень
заинтересовало.
– Оксана, вы понимаете, что говорите? Вы отдаете себе
отчет в том, что сейчас происходит в этом кабинете?
– Да.
Она смотрела прямо в глаза Доценко, неестественно спокойная,
словно окаменевшая. Зрачки расширены, губы плотно сжаты, щеки ввалились.
– Да, я понимаю. Очень хорошо понимаю.
– Вы не будете потом жалеть о том, что рассказали мне
об этом?
– Я буду жалеть только о том, что не сделала этого
раньше.
– Он вас чем-то обидел?
– Он меня унизил. Не стесняйтесь, Михаил Александрович,
спрашивайте. Я же обещала ответить на все ваши вопросы. Даже на неприятные.
* * *
Дальше все стало раскручиваться с молниеносной быстротой.
Эксперты, выезжавшие на место происшествия в дом Соловьева, обнаружили и
зафиксировали следы колес автомашины, которая парковалась неподалеку от машины
Марины Собликовой. Чтобы не спугнуть Устинова раньше времени, сравнение следов
от его машины с уже имеющимися образцами провели негласно, просто чтобы быть
уверенными. Никаких сомнений не осталось, это именно его автомобиль стоял в ту
ночь рядом с машиной Газели. А из того, что поведала им Оксана, стало ясно, что
произошло и почему Устинов так яростно уверял сотрудников уголовного розыска в
том, что издательство «Шерхан» не имеет перед государством долгов в виде неуплаченных
налогов.
Он уже два года подбирался к «Шерхану». Но совсем не потому,
что хотел вывести издателей на чистую воду и привлечь к ответственности. Нет.
Он хотел, чтобы издательство прочно встало на ноги, стало мощным, крупным и
богатым. Он подсказывал через Оксану разные ходы, советовал, как укрыться от
налогов, подбрасывал плодотворные идеи, позволяющие увеличить продаваемость
книг. Он вел в своем департаменте полиграфическую линию и держал в руках все
нити, ведущие к «Шерхану». Устинов поставил перед собой задачу: еще пять лет,
пока не представится возможность выйти на пенсию, прикрывать издательство,
подчищая все концы, собирать на него компромат, учитывая каждую контрафактную
книгу, каждый тираж, выпущенный в нарушение авторского договора, а потом, через
пять лет, явиться к руководителям издательства. Господь учил: надо делиться. И
перед «Шерханом», к тому времени богатейшим издательством России, встанет
неприятная дилемма: или уступить львиную долю доходов Вадиму Устинову, или всем
дружною толпою идти на скамью подсудимых за уклонение от уплаты налогов и
нарушение авторских прав. И первое все-таки лучше, чем второе, тем более что
значительная часть высоких доходов существует благодаря фантазии и
изобретательности самого Устинова.
Узнав от Оксаны, что вокруг дома переводчика Соловьева идет
какая-то возня, он решил сам посмотреть. Ведь он в отличие от Оксаны прекрасно
понимал, какого рода должен быть документ, чтобы издатели так убивались в
попытках его найти. Такой документ был ему самому позарез нужен. И не только
для того, чтобы положить еще один кирпичик в воздвигаемое им здание вечной
тюрьмы для «Шерхана», но и для того, чтобы документ не попал в руки Соловьева.
Возникни скандал – и все пропало. Издателей могут лишить лицензии, выплывут
«левые» тиражи и нарушения договоров, и государство не моргнув глазом сделает
то, что собирался через три года сделать сам Устинов. Этого нельзя было
допустить. И Вадим решил провести предварительную разведку, чтобы при первой же
возможности постараться добыть документ, который никак не могут найти люди из
«Шерхана». Приехал ночью, чтобы оглядеться на местности, не попадаясь никому на
глаза. Нашел коттедж Соловьева, поднялся на крыльцо и заметил, что входная
дверь приоткрыта. Не смог справиться с любопытством и вошел в дом. Дальше все
известно.
